Двое среди руин

      Мы переночевали возле остатков туши. Всю ночь я поддерживал костер - огонь отпугнет любого зверя, а они вполне могли появиться на запах крови и мяса. Пес самым бессовестным образом спал на земле, раскинув лапы, и так сопел, что мы с Натой не могли заснуть. Кончилось тем, что она перебралась ко мне, под накидку, вместе со своим одеялом. Я обнял ее, укрыл и вздохнул - она была совсем рядом… и так далеко, словно на иной планете. Я не мог теперь даже помыслить о насилии над ней. Но как же трудно терпеть… Эта девочка - ведь по возрасту она совсем молоденькая девушка! - годилась мне в дочери. Но менее всего, я хотел бы, что она ею была, прежде всего, видя в ней только женщину, которой так желал обладать.

      Она успокоилась, лежа подле меня, и вскоре заснула. А я смотрел на красноватые угольки костра и старался не шевелиться, чтобы не потревожить ее покой. То, к чему я так стремился, чего так хотел - исполнилось. Я нашел еще одну живую душу, родственную, не одичавшую в этих нечеловеческих условиях. Часто представлял себе - какой она окажется, эта встреча… А все вышло совсем не так, как я себе придумал. Не множество людей, спешащих на помощь, не подготовленный и организованный отряд спасателей - напротив. Так сложилось, что это я стал для нее спасителем, выведя девушку их пределов нижнего, еще более сурового, чем мой, мира. И мог ли после этого обмануть, уже ее, надежды?

      - Ты не спишь?

      От неожиданности я вздрогнул.

      - Нет...

      - Почему? Тебе надо отдохнуть - нам так далеко возвращаться назад.

      - Ничего. Я мало сплю с некоторых пор. Наверное, свежий воздух тому причиной. Раньше, до того... ну, в общем, тогда, мог проваляться в кровати долго. Я же сова.

      - А я - жаворонок. Но тоже - раньше. А теперь могу спать в любое время - или не спать - если нужно.

      - Это хорошо. А теперь спи, еще рано вставать.

      Она закуталась поплотнее и негромко произнесла:

      - Холодает... Словно зима опять возвращается.

      - Не должно бы…

      - Почему? Теперь все возможно, даже две зимы сразу, разве не так?

      Я неопределенно пожал плечами. Возразить что-либо на ее слова не мог, но согласиться с ними… лучше не надо. Ничего хорошего возвращение сильных холодов нам принести не могло. Скорее даже наоборот...

      - А я любила зиму...

      Она поджала под себя ноги, усевшись, как индийский йог, и принялась расчесывать Угара, тоже проснувшегося и перебравшегося к нам поближе, и положившего голову на лапы.

      - Мы играли в снежки, катались на санках... Папа водил нас на каток, где я здорово расшибла себе в первый раз нос. Все испугались, стали искать врача, а он только смеялся и говорил, что до свадьбы заживет... Зажило. Только свадьбы так и не было.

      - Ната…

      Она, глядя перед собой, как бы отмахнулась ладонью:

      - Все в порядке, Дар. Все в полном порядке... Извини, что вспомнила. Ты не переживай больше за меня, не стоит. Я сильная девушка. Просто иногда так хочется вновь почувствовать себя маленькой. И я на самом деле любила зиму.

      - А теперь?

      - Теперь? Не знаю… нет, наверное. Теперь она для меня стала совсем не такой, как была раньше. Холодно, мрачно, тоскливо... и одиноко. А ты?

      - Я всегда любил тепло.

      Угар опять засопел, повернулся во сне на бок, вытянув лапы еще дальше… Он явно переживал сегодняшний день – лапы подергивались, пес даже стал поскуливать от избытка чувств. Мех собаки согревал, хотя и лез в лицо курчавыми волосками, отчего вся кожа начала сильно чесаться.

      - Повернись. Я тоже от него чешусь, если долго с ним играю. Как ты думаешь, мы когда-нибудь еще увидим звезды?

      - Да. Непременно. Ты заметила, что с каждым днем небо как будто становится выше? Может быть, в один прекрасный день мы проснемся, а этой бурой кучи облаков больше нет!

      - Скорее бы, - Ната мечтательно потянулась, потревожив Угара. - Так хочется увидеть настоящее солнце, а не эту пародию...

      - Мы и сейчас его видим. Просто сквозь облака оно не так ярко сияет, как раньше.

      - Да я понимаю… Только кажется, что оно не наше. Чужое, совсем не такое теплое и ласковое. Будто чей-то глаз все время смотрит и смотрит на нас с тобой, и никуда от него не спрятаться.

      Я поморщился - сравнение, выбранное Натой, приходило и мне в голову, отчего порой бросал взгляды вверх, хотя и старался не зацикливаться на этой мысли.

      Стало чуть светлее. Угар потянулся, зевнул и, стряхнув меня со своего бока, сделал попытку подняться. Ната, разомлевшая от тепла, сытости и спокойствия, хотела его остановить, но я ей помешал:

      - Пусть идет. Может, ему в кусты надо.

      - Лишь бы не уходил далеко. С ним спокойнее. Но если что - ты ведь тоже почувствуешь, правда?

      - Правда.

      Она некоторое время молчала, а потом спросила, делая паузы в словах: - Дар... А ты, больше ничего не ощутил в себе, кроме этой способности чувствовать опасность?

      - Не бойся, Ната. Нет, я ничего не ощутил. Я такой же, как был раньше. Может, более решительный, чем прежде.

      - Ты был нерешительным?

      - Иногда да. Когда не знал, прав я или нет. Если следовало совершать какие-то действия сразу и без раздумий.

      Она хмыкнула:

      - Так ведь это не нерешительность, а совсем иное!

      - Что же это, по-твоему?