Двое среди руин

      - Лучше ложись! На тебе места живого нет!

      - Лежу. Ната, мы замерзнем.

      Она горестно вскинула руки.

      - Но я не знаю…

      - Способ есть… тебе вряд ли понравиться.

      - Какой?

      Я повернулся к чудовищу и мотнул головой.

      - Вот он.

      Она перевела взгляд на зверя, потом на меня, потом опять на монстра, и, в сердцах, воскликнула:

      - Ничего не понимаю… Ты что, хочешь снять с него шкуру и укрыться ею? Но я его даже перевернуть не смогу! Я и так не знаю, как смогла тебя вытащить!

      - Не надо переворачивать… Снимать шкуру - не надо. Я же сказал тебе - этот способ тебе не понравиться. Но иного у нас нет. Ветер опять усиливается…

      Ветер снова налетал, неся с собой обжигающий, просто-таки, ледяной холод. Как она, вообще, смогла столько времени выдержать, сидя возле меня почти голой…

      - Но что нужно делать? Скажи мне - я все исполню!

      - Вытащи нож. Сядь возле него… и режь шкуру. Вдоль. От глотки к паху.

      Ната, стиснув зубы, молча стала делать то, что я велел. Вонь, до сих пор, как-то переносившаяся, стала намного сильнее - она вспорола брюхо чудовища!

      - Ой… Какая гадость!

      Она отпрянула назад, стараясь не видеть вываливающихся из туши внутренностей. Смрад стал просто отвратительным…

      - У него несварение было... по-моему.

      Я попытался улыбнуться, но девушка сейчас не воспринимала никакого юмора.

      - Так. Пока все как надо. Теперь возьми что-нибудь… и отпихни все это подальше. В грязь хотя бы. Хорошо. Возьми две палки - сантиметров по семьдесят. Нет, не такую - поменьше. Вот, сгодится. Вставь одну между краями шкуры. И вторую - тоже.

      Ната морщилась, но старательно исполняла все, что я ей говорил.

      - Как руки? Согрелись? Правильно - так и должно быть… Теперь помоги мне подползти поближе - и сама нагнись.

      - Что?!

      - Мы можем туда забраться и захлопнуть шкуру, выбив палки ногами. В утробе зверя мы будем в безопасности и тепле - до самого утра.

      Ната отпрянула с нервным смехом:

      - Нет! Не полезу! В эту мерзость? Ни за что!

      Я приподнялся на руках и глухо сказал:

      - Я не смогу сам. Помоги...

      Запнувшись на полуслове, Ната подскочила ко мне, подсунула руки под мышки и, согнувшись, присела возле грязной шкуры поверженного зверя.

      - Не полезу!

      - Замерзнешь. Внутри туши тепло будет сохраняться долго. Потому у тебя и согрелись руки. Если бы это был овцебык - мы могли напиться его крови и сейчас чувствовали себя совсем хорошо.

      - Что?!

      - Я не предлагаю тебе пить его кровь. Просунь руку. Тепло?

      Ната предательски заморгала ресницами.

      - Не могу…

      - А жить хочешь? От меня толку мало… До подвала далеко, да и нет смысла туда торопиться - внутрь еще нужно попасть. Это шанс, Ната.

      - Я не могу, Дар.

      - Хорошо. Я первый. Но ты - следом. Если ты останешься - мы погибнем оба. Ты замерзнешь... а самостоятельно, я добраться до подвала не смогу. И откопать вход - тем более. Зато кое-кто будет сидеть вот здесь, возле этой громадной крысы, с брезгливым выражением на застывающем лице.

      - Я не…

      Воспользовавшись тем, что она на секунду отвлеклась, я схватил ее за руку и втащил за собой. Ногой выбил палку - теперь, чтобы вылезти, пришлось бы потрудиться. Запах внутри стал совсем омерзительным - так, наверное, пахло в гниющей куче мусора, на городских свалках.

      - Меня сейчас вырвет…

      - Пусть. Закрой глаза и лицо своей рубашкой. Дыши через нее - так будет легче.

      - А ты?

      - И я тоже…

      Ната подчинилась. Я был прижат ею к ребрам монстра и не имел возможности пошевелиться. Боль в голове, утихшая на время, снова напомнила о себе…

      - Исполни мою просьбу… Подсчитай, сколько времени продержится Угар на том мясе, что еще осталось в подвале.

      - Думаешь, он жив?

      - Надеюсь. Он лаял, когда мы покидали подвал. Если там больше ничего не упало - он мог остаться невредим.

      Ната всхлипнула.

      - Не могу представить… что его больше нет.

      - А ты не представляй. Пока не увидим труп, не торопись его хоронить. Давай, напряги память…

      Ната умолкла, подсчитывая в уме несложную задачу, а я, добившись того, что отвлек ее на какое-то время от этого запаха, с облегчением прикрыл глаза. Любое движение и умственная работа доставляли мне сильную усталость. От вони, или от новых приступов боли, стало мутить - я чувствовал, что скоро начнутся рвотные спазмы.

      Как я и ожидал, мы очень скоро согрелись. Этот способ я вычитал в записках одного полярного путешественника, которому пришлось так коротать время после того, как он убил белого медведя. Правда, тот вряд ли испытывал такие муки от невозможного запаха… Но и мне не могло прийти в голову, когда читал, что жизнь заставит это вспомнить.

      - Ты мог погибнуть!

      - А? Что?

      У меня все гудело, и слов Наты я не расслышал, хотя мы были плотно прижаты друг к другу.

      - Ты ведь мог убежать… Пока он был занят мной.

      - Аа… Да, наверное.

      Меня тошнило, и я не хотел ничего говорить. Ната вдруг стала вздрагивать всем телом, как тогда, когда у нее начинался приступ.

      - Ты мог меня бросить! Мог! А ты с топором - на него! Зачем?

      - Дурочка…

      Я подсунул под нее руку - оставаться в скрюченном положении было уже невмоготу. Ната, перестав вздрагивать, крепко ухватила мою вторую руку и положила себе на бедро.

      - Прижмись ко мне. Сильнее. Еще сильнее! Пусть ты будешь рядом!