Двое среди руин

— Тем, кто смог ее отобрать. Я не хочу говорить об этом. Пошли отсюда. Мне противно здесь находиться. Вроде, это всего лишь деньги — а мне кажется, что они пропитаны человеческой кровью…

Я кивнул. Находиться в этом полуразрушенном храме наживы и мне не доставляло особого удовольствия. Здесь все угнетало. На выходе Ната обернулась и сделала несколько шагов назад.

— Куда ты?

— Хочу все поджечь!

— Но Ната… К чему?

— Уступи мне, Дар! Я хочу отомстить! За все! За себя, за то, что со мной… И за тебя — в том числе.

Я промолчал. Не все ли равно, что случиться с мешками, содержимое которых уже никого не сможет сделать счастливым? Столб густого черного дыма вознесся у нас за спиной. Слышался треск: мешки хранились на деревянных стеллажах, и они тоже горели. Я пожалел — доски могли пригодиться в подвале. Всю дорогу Ната оставалась задумчива и молчалива, и, только когда мы добрались до ручья, от которого рукой подать до подвала, она сказала, словно извиняясь:

— Я психопатка, да? Но мне, действительно, всегда этого хотелось — даже, когда от них зависело, жить мне или нет!

— И такое бывало?

— Да. По-всякому… Я расскажу тебе, потом, как-нибудь. Только не сейчас, ладно? Не заставляй меня, Дар…

Я не стал настаивать… Ната ведь не знала, что некоторое время тому назад я и сам хотел спалить все содержимое хранилища. И, лишь нежелание заняться этим всерьез, уберегло то, что догорало в мешках и на полу от огня, разведенного рукой девушки. Стоило ли теперь упрекать ее в том же желании, которое тогда охватило меня?

Убедившись в надежности печи, и собственных способностях каменщика, мне пришло в голову сложить теперь что-то вроде настоящей бани. Не то что мы в ней сильно нуждались, но иной раз, возвращаясь насквозь мокрыми, или промерзшими, желание «прогреть кости», высказывала и Ната. Если на, то пошло, две стены уже имелись — если освободить угол одной из секций! Оставалось сложить еще пару, вывести слив, продумать, как нагреть само помещение, и баня готова. Пропарить тело после походов — что может быть лучше? Ната не отказывалась, помогая мне по мере сил. Мы вновь таскали с руин грязные ведра с песком и пеплом, используя эту смесь для изготовления кирпичей. Сложнее стало выложить саму печь для обогрева — требовались особые кирпичи, а достать их было не откуда. Но я решил отмахнутся от проблемы — в конце концов, наши предки в достопамятные времена тоже строили из того, что находилось под рукой. Когда все было готово, Ната вызвалась испытать баню — на правах, так сказать, первой помощницы. Мне пришлось уступить. Кроме того, в этот день у нее было почему-то особенно хмурое настроение, и я подумал, что парилка сможет немного отвлечь. Я только вздохнул, провожая ее, идущую в одном лишь коротком отрезе ткани — наподобие индийского сари. Даже сквозь него было видно, как изящно сложена девушка… и как это мучительно, для изголодавшегося по женщине, здорового мужика! Я отвернулся…

Ната вышла распаренная и с румянцем на лице.

— Так здорово! Иди, пока горячо!

— Понравилось?

— Не то слово!

Я больше не расспрашивал — следовало спешить, чтобы не упускать жар. Нельзя же постоянно греть воду в сложной системе обогрева, которую я установил. Парная вышла на славу. Один недостаток — почти ничего не видно. Но это уже не в наших силах: светильники не могли гореть при такой температуре, им не хватало кислорода.

Таким обновленным и свежим давно себя не чувствовал. Получился настоящий праздник, и его следовало отметить. Ната выбрала к моему возвращению апельсиновый сок — самый любимый, по ее мнению. Она налила его в кружки и ждала, пока я усядусь за стол.

— Ты бы предпочел пиво, да?

— Обойдусь, — буркнул я. — Сок так сок. Даже полезнее.

— Я бы налила. Но пива нет, ты же знаешь. Все сроки хранения уже вышли. И ты сам решил его вылить… А что-то покрепче, после бани — не стоит. Вредно.

— Да ладно… — я отмахнулся. — Не нужно ничего. Ты словно оправдываешься… Я не злоупотребляю крепкими напитками, могла бы уже заметить. Пусть будет сок.

Мы смаковали напиток, потихоньку подливая в кружки содержимое банки. Ната, закинув ногу на ногу, потягивала сок из трубочки. Я украдкой бросал взгляды на ее обнаженные ноги…

— Дар… Ты бабник?

— Что? — от неожиданности я даже поперхнулся.

— Ты, наверное, очень любишь девочек, да?

Я поставил кружку на стол. Ната смешливо добавила:

— Любишь? Наверное, любишь… Я же вижу!

Я раздраженно выплеснул содержимое кружки, встал и сделал попытку выйти — говорить с ней на эту тему у меня не было ни малейшего желания. Но девушка сразу вскочила и просительно произнесла, преграждая мне дорогу:

— Ну, извини… Извини, честное слово. Я же не знала, что ты такой обидчивый. Вопрос ведь самый безобидный! Я просто пошутить хотела…

— На подобную тему мне шутить не хочется.

— Ты такой правильный? — Девушка сделала гримасу на лице. — А кто тогда пытался со мной переспать?

Я повернулся к ней всем корпусом: