Двоедушники

– Кстати, Никита, насчёт прошлого раза… – я замолчала, ещё раз внимательно оглядываясь, прежде чем сделать вывод. – Тебе не кажется, что тогда это место выглядело как-то не так. Вода – да, здесь всё такое же болото, но всё остальное…

Он вздохнул и тоже неторопливо огляделся.

Никита Корышев ни разу не бывал в Пограничье, не испытывал на себе действие тарков и никогда не пользовался ими сам. Но всё это не раз проделывал Макс – Макесара Сарма, уроженец Пограничья. Даже здесь, в Таркалине и в этой башне, Макс тоже бывал. Он должен был помнить, как здесь всё выглядело ещё относительно недавно.

Я бы не стала утверждать, что сама запомнила всё в точности, особенно насчёт лестницы: в прошлый раз я лишь заметила её. Когда Райда отправил меня сюда вслед за Алишей, она не дала мне времени ни осмотреться, ни понять, ни запомнить. Но всё-таки мне эта лестница, уходящая в бесконечность, показалась тогда совершенно целой. Да и вообще… В огромном каменном помещении, хоть оно и было сырым и древним, тогда не ощущалось такой кромешной разрухи. Вот, помню эти окна немытые. И вот эти грубые каменные скамьи, расставленные без малейшего намёка на порядок – их, должно быть, веками никто не двигал. И потолок тогда был таким же… в смысле, затерялся потолок где-то в недосягаемой вышине. И не было обрушенной неведомо кем лестницы, и от каменных скамеек тогда ещё никто не отколол огромные куски, и кучки щебня не валялись повсюду.

– Ну, да, – спокойно подтвердил Никита мои сомнения. – Я, конечно, был тогда не в настроении всё это разглядывать, но ты права. Летом это выглядело иначе.

– Тут всё разбито, словно здесь побоище было. Только трупов нет.

– Нам ещё трупов не хватает, – проворчал Никита. – Ладно, ты на всё это внимания не обращай. Это бывает. Отец говорил, что случается иногда такой временной сдвиг, который бросает пространство портальной башни туда-сюда… Обычно через некоторое время этот сдвиг компенсируется, и всё возвращается в то состояние, которое естественно для временной эпохи за этими стенами.

– Как – возвращается? Хочешь сказать, и вот эти камешки, – я ткнула пальцем в щебень под соседней скамьёй, – подпрыгнут и встанут на свои места?

– Сомневаюсь, – покачал головой Никита. – Но мало ли?.. Я не знаю в точности, как это работает. Скорее всего, у нас не будет возможности проверить эту теорию.

– Почему это? – испугалась я. – Ты не собираешься возвращаться?

– Собираюсь. Не этим путём, – отрезал Никита.

Что ж, я подозревала, что Макесара Сарма непременно попытается побывать на родине, прежде чем мы вернёмся. Я не возражала. Если уж на то пошло, тарк, который я выудила у Марецкого, я собиралась отдать Максу именно для того, чтобы он, наконец, навестил старого больного отца.

Но вдруг до меня дошло то, что было сказано минуту тому назад.

– Подожди-подожди!.. Ты сказал «временной сдвиг»? В каком смысле? Ты хочешь сказать, что мы тут, внутри этого колодца, попали лет на триста тому вперёд?

Никита покрутил растопыренными пальцами:

– Ну, как-то так, хотя за порядок цифр не поручусь.

– А почему?! Что мы сделали неправильно?!

– Это не из-за нас. Видимо, порталом не так давно воспользовался путник… скажем так: из немыслимой дали, где даже время течёт по-другому. Или, возможно, кто-то ещё в пути сейчас – он пока не прибыл, а сдвиг уже произошёл. Ты же сама знаешь, как вольно портал обходится со временем.

– Ник, но не до такой же степени! – у меня внутри всё сжалось от одной мысли, насколько вольно портал мог обойтись и с нами. – Если мы с тобой вернёмся домой спустя пару веков!..

Он притянул меня к себе и поцеловал в лоб, как ребёнка:

– Малыш, не выдумывай! Я же сказал: это не из-за нас. На наше перемещение это не повлияет. Это относится только к путникам из мира причин. Из-за них время трещит по швам, а потом всё равно срастается.

«Мир причин»… Странное название для загадочного места. Совсем недавно я узнала, что кроме реальности, в которой я живу, есть и другие. Вот, например, Пограничье. А по обе стороны Пограничья – два мира, связанные накрепко: мир духа, где живут причины, и материальный мир, где проявляются следствия. Так это прозвучало, когда я впервые об этом услышала. Я родилась во втором мире, материальном. Макс – в Пограничье. Разговоры же о мире причин – как, впрочем, и о Пограничье – были у нас с Никитой под негласным запретом. Не то чтобы мне совсем уж не хотелось знать, что же это такое… Но после того, что произошло с нами в Пограничье, мне долго не хотелось об этом говорить. Вообще-то я любознательная, но жизнь научила кое-чему, а особенно тому, что не надо поднимать больные темы просто так, без надобности. Сейчас надобность появилась.

– Никита, а каким образом тот, кто сейчас в пути, попал к тебе на чердак? Опять дверь сломал?

Никита похлопал ресницами и засмеялся:

– Да не был он у меня на чердаке! Ты, Ладка, видела эту башню снаружи?

– Я видела только, что она бесконечна, и вершина её где-то за облаками.

Никита кивнул:

– Она пронзает много пространств, миров и слоёв, и мой чердак – лишь одно из мест, откуда можно попасть сюда.