Двоедушники

– Получается, обе, – усмехнулся Никита. – Правда, я родился не здесь. Родители жили в другом месте, довольно далеко отсюда. Если честно, я плохо помню этот дом. Сюда мы приезжали в гости к дедушке и тёте Каре, но чем ближе дело шло к отъезду отца в наш мир, тем всё реже и реже я здесь бывал… Ну, ладно, пойдём. Надо скорее разобраться со всем, иначе я сойду с ума от этой неопределённости.

У нас дома вокруг такого поместья непременно накрутили бы проволоку под током, поставили бы охрану и сигнализацию. Вероятно, у Корышева-старшего в загородном доме именно так всё и было. Здесь же обходились даже без калитки. Заходите, люди добрые!

Дорожка от ограды до парадного входа не была прямой, а вилась зелёным лабиринтом среди очень плотных кустов, постриженных в виде геометрически безупречных форм. Вообще растительность вокруг была значительно богаче и свежее, чем в мрачном Таркалине. Попадались и по-зимнему голые деревья, и с багряной листвой, но большинство всё-таки зеленели совсем по-летнему.

Нас, похоже, заметили издалека, и на пороге нас встретила пожилая дама – невысокая, худощавая и непроницаемо суровая. Она ничего не сказала, но смотрела вопросительно.

– Это и есть моя тётя Кара, – пояснил Никита шёпотом.

Он поклонился и принялся что-то говорить. Суровая женщина слушала его равнодушно, несколько раз недовольно поджимала губы – видимо, Никита напорол в своей короткой речи непростительно много ошибок.

Но когда он закончил, женщина улыбнулась и что-то приветливо ответила.

Никита повернулся ко мне:

– Говорит, её брат в библиотеке, но примет ли… Она пойдёт, узнает.

Женщина спустилась со ступеней и, не спеша, отправилась по узкой тропинке в глубину сада.

– Куда эта она? – удивилась я.

– Здесь библиотека – в саду, в старой беседке. Пойдём следом.

Сад был прекрасен, я такие люблю. Как только закончился выстриженный по линейке лабиринт, сад превратился в дикий и заросший. Вокруг царил художественный беспорядок. Повсюду вились ветки плюща, где-то совершенно голые, где-то с листьями. Всё это было немного похоже на сон, когда видишь вокруг привычные вещи или знакомые места, но что-то не так, а что именно – понять не можешь. Здесь всё было немного не так. Даже звуки. Я невольно остановилась, когда услышала, как в глубине зарослей, хоть и не слишком густых зимой, покрикивают какие-то птицы.

– Ты идёшь? – в замешательстве спросил Никита, с беспокойством оглядываясь на уже скрывшуюся из глаз тётю.

– Извини, засмотрелась… Красиво тут. Иду, конечно!

Мы догнали женщину уже у самой садовой библиотеки. Это был невысокий павильон с черепичной крышей-пирамидой. Были ли у библиотеки окна, оставалось загадкой – весь павильон от земли до верхушки крыши был обвит плющом с листьями багряного цвета, и если черепица местами ещё виднелась под сплетёнными ветками, стен не было видно совсем. Двустворчатая дверь была распахнута.

Тётя Кара встала на пороге и окликнула:

– Викан!

Из глубины помещения послышалось равнодушное «м-м?». Женщина заговорила.

– Говорит, молодые путники пришли, – прошептал Никита мне в ухо. – Чужаками нас называет.

– Погонят нас, пожалуй, раз чужаки, – усмехнулась я.

– Да какая разница? – беззвучно рассмеялся Никита. – Это уже не важно. Отец жив – это самое главное! Погонят – уйдём.

– Как это – уйдём?! И он так и не узнает, что случилось? Разве так можно? Ты не хочешь всё ему объяснить?

Никита пожал плечами:

– Хочу, конечно! Но настаивать не буду. Как бы хуже не сделать. Боюсь я, понимаешь? Не за себя, само собой…

Я осторожно обняла его.

– Лада?! – раздался за моей спиной удивлённый голос.

– Виктор Васильевич! – вырвалось у меня. Назвать пожилого мужчину просто «Викан» у меня бы язык не повернулся.

– Лада, детка… – отец Макса почти бегом выскочил на крыльцо беседки. За прошедшие месяцы он, конечно же, не помолодел и был всё такой же худощавый и невзрачный, но на вид казался не только живым – здоровым, но и вполне довольным. И, к моему удивлению, он устремился ко мне, раскрывая объятия.

Я смутилась. Даже если бы между нами не случилось того последнего тяжёлого разговора, если бы после смерти Макса мы смогли найти общий язык, и то мне было бы неловко. А мы ведь расстались чуть ли не врагами.

Но Викан Сарма так тепло и, я бы даже сказала, пылко обнял меня, что мне ничего не оставалось, как ответить тем же.

– Лада, какая же ты молодец, что нашла меня! – растроганно проговорил он, отстранившись. – Мне всё это время не давало покоя то, что мы с тобой так плохо, так непростительно плохо расстались! Я так обидел тебя, девочка, но понял это, как водится, только потом, когда было ничего уже не исправить… Видимо, я обречён жестоко платить за все свои ошибки, но хоть один грех ты с меня сняла. Как ты меня нашла? Разве Макесара называл тебе моё настоящее имя?

– Фамилию-то называл… – пролепетала я.

– Ну да, верно, этого достаточно. Сарма – известная фамилия в Траонари, – кивнул он с улыбкой. – А Викан или Виктор – это уже неважно, поймут в любом случае… А как ты попала сюда, детка? Кто провёл тебя?