Двоедушники

Вот так я и провела ночь в гостевой комнате: то с мыслями о ребёнке Никиты, то в страхе за Эрика. Мне почему-то казалось, что наша новая надзирательница Маша Иванова, такая на первый взгляд нормальная и спокойная, выкинет какой-нибудь неожиданный сюрприз. Например, приедет с внезапной внеплановой проверкой прямо сейчас, перетряхнёт коммуну и обнаружит не только наше отсутствие, но и неучтённую кикимору и её ребёнка. А потом тумблер щёлкал ещё раз, и вот уже надзиратели, трудные коконы и нелегальные кикиморы оставались где-то на заднем плане, и меня снова, как дубинкой по голове, била мысль, что я сейчас нахожусь практически нигде, в каком-то неведомом измерении – то ли во сне, то ли в иной вселенной, где меня не должно быть, и места-то мне не оставлено. Но я здесь, и вокруг меня происходят важные вещи, и я должна помочь этим важным вещам происходить так, как нужно для спокойствия и счастья моих любимых людей. Я здесь не только зритель. Если я буду просто смотреть и ждать неизвестно чего, это неизвестно что нас добьёт.

Никита присоединился ко мне поздно, уже глубокой ночью. Его разговор с отцом затянулся и совершенно вымотал их обоих. Хотя давно я не видела Никиту – или Макса – таким счастливым. Выспрашивать подробности разговора я не стала – решила, что всё равно они от меня никуда не денутся. И действительно, оставшееся до рассвета время Никита – Макс – Макесара – рассказывал мне, как отреагировал отец на его исповедь, как устроил ему допрос с пристрастием по всем правилам идентификации подселенца. Закончилось всё прекрасно: отец признал сына. И хорошо, что разговаривали они без свидетелей. Ни один свидетель не выдержал бы такого. Я уж точно в собственных слезах потонула бы.

Я была рада за них обоих. И хотя вот эти все пафосные церемонии в библиотеке были, наверное, лишними и отнимали драгоценное время, торопить события было нельзя. Поэтому я смирно сидела с чашкой и блюдцем в руках и слушала отца и сына, которые из уважения ко мне беседовали по-русски. Правда, это их нисколько не затрудняло. Всё-таки больше двадцати лет жизни семьи Сарма – Серовых – в Питере сделали русский родным даже для Викана.

Мой взгляд скользил по книжным стеллажам, по узким полкам с привычными книгами и с коробками, в которых могло быть что-то вроде дисков. Книги, рабочий стол, множество светильников – некоторые из них пришлось зажечь даже сейчас, в полдень, потому что сквозь плотное плетение ветвей и листьев свет в широкие окна проникал с трудом.

На чайном столике (или кофейном – видимо, по обстоятельствам) на затейливом чеканном подносе стоял большой кофейник и ещё одна пустая чашечка с блюдцем.

– Папа, ты ещё кого-то ждёшь? – уточнил Макесара, поняв, куда я смотрю.

– Вчера приехал мой ученик, – кивнул Викан. – После каждого путешествия он останавливается у меня, рассказывает о том, как прошла отработка плана, и мы разрабатываем дальнейшие действия. Теперь он бывает только в коротких экспедициях, так что приезжает ко мне часто. Он скоро к нам присоединится – вы обязательно должны познакомиться с ним. Он когда-то был одним из лучших моих учеников, а теперь не только первый помощник, но и основной заказчик. Его личными усилиями и его деньгами держатся и мои исследования, и… – Викан лукаво усмехнулся, – мой уровень жизни.

– Он местный? – насторожился Макесара. – Или переселенец из Таркалина?

– Не просто местный, – Викан многозначительно поджал губы. – Он член правящей семьи Траонари.

Макесара только головой покачал:

– Ну и ну! Правящая семья снова решила пользоваться твоими услугами? Я думал, после того случая это невозможно.

– Ну, после того случая прошло много лет, и кое-что теперь переосмыслили. Меня больше не обвиняют в смерти принца Тайвила. Никто не возражает против того, что я снова работаю публично. Мои теории усиленно разрабатываются всеми, кому не лень, – усмехнулся Викан. – Я согласился с этим. Теории перспективные и очень важные, но в практические технологии они в любом случае превратятся уж не при моей жизни…

– Вот об этом не надо, пожалуйста, – строго сказал Макесара. – Что за мрачные мысли?

– Не переживай, я не собираюсь умирать, – отмахнулся Викан. – Мне ещё внука воспитывать, как выяснилось… В общем, я отдал права на многие свои разработки. Чем больше народу попытается сделать что-то весомое и практическое, тем лучше для всех. А то, что принц Ариас ушёл с головой в наше с ним общее дело, это, прямо скажем, сильно помогает мне во всех отношениях.

Мы с Макесарой переглянулись.

– Ариас? Принц Ариас?

– Да, младший брат Тайвила, моего пропавшего друга, – подтвердил Викан. – Собственно, Ариас и настоял на том, чтобы те старые обвинения были с меня сняты. Он никогда не верил в то, что я мог намеренно причинить вред его брату.

– Смотри, папа, – недоверчиво покачал головой Макесара. – Будь осторожней. Милость правящей семьи – штука переменчивая. А ну как в Питер возвращаться придётся…