Двоедушники

– Извини меня, – виновато сказал тот. – Я узнал Алексея, но не узнал тебя. Вот и съязвил не к месту. Извини. Вы можете жить здесь столько, сколько понадобится.

Она тихо поблагодарила и занялась ребёнком.

Марецкий, уже при полном параде и совершенно проснувшийся, решительно подступил к нам:

– Спасибо, Корышев. Получилось, в самом деле, не очень красиво, но мне было никак невозможно спросить твоего разрешения.

– Да ладно, – буркнул Никита. – Я не возражаю. Вот только как Ира тут одна целыми днями? Без наблюдения и помощи?

– Как, как… – вздохнул Алексей. – Сообщения мне шлёт каждый час. Нет сообщения – еду проверить.

– А как быть, когда кокон наступит?

– Не знаю – свихнусь, наверное, – процедил Марецкий. – Если бы не коконы, тут у тебя просто отличное место. Из квартиры можно вообще не выходить: гулять на крыше, покупки все через доставку…

– Почему понадобилось срочно вывезти Иру из коммуны? – перебил его Никита.

Марецкий развёл руками:

– Ну, вы же представляете, как выглядит процедура в случае побега из-под надзора. Сначала я договорился с вашим надзирателем не поднимать шум, пока это будет возможно…

– Она легко согласилась?

Марецкий как-то странно усмехнулся:

– На удивление. Видимо, прониклась. Всё-таки вы похищенного ребёнка искать отправились, а не на прогулку… Но время шло, известий от вас не было. И тут ваша надзирательница сообщает, что через несколько дней к ним в дружину ждут проверяющих из профильной парламентской комиссии, которая в том числе жаждет посетить коммуну. Областная дружина подхватилась срочно ещё раз коммуну тщательно проверить. Пришлось вывезти Иру. Ну, и поскольку скрыть отсутствие трёх человек из списочного состава никак невозможно, пришлось Малеру сделать официальное заявление. Делу дали полный ход. Сейчас Баринов объявлен в розыск. Сошникова… в смысле, жена Малера и твой сын – тоже, как жертвы похищения. Ну, и вы оба заодно, как нарушители надзорного режима…

– Ясно, – коротко кивнул Никита. – И как комиссия?

Лёха почесал нос:

– Ну, как… Комиссия осталась довольна, но нервы Малеру помотали.

Никита хотел спросить что-то ещё, но тут с громким воплем «Папа!» с террасы в квартиру ворвался Павлик, а следом за ним Вероника, пытаясь его поймать.

– Никита, извини! – пробормотала Вероника, запыхавшись. – Вырвался!

– О, прекрасно. Просто замечательно, – неуверенно сказал Марецкий, оглядывая нас всех. – Ну, а Баринов где? Стесняется войти?

– Баринова здесь нет. Он скрылся, – ответил Никита. – К сожалению, разумеется.

Марецкий сложил руки на груди и внимательно посмотрел на каждого из нас, потом на распахнутую дверь на крышу, и когда он заговорил снова, в голосе его уже звучал металл:

– А теперь, Корышев, ты объяснишь мне, откуда вы все взялись и как попали в квартиру.

Никита пожал плечами:

– Я же сказал уже – через дверь.

– Эту?

– Нет, конечно. Через ту, – Никита кивнул в сторону прихожей.

Марецкий посмотрел на него печально и многозначительно цыкнул зубом.

– Видишь ли, Корышев, какая незадача… Во-первых, я чутко сплю и слышал своими ушами, когда и откуда вы входили. Во-вторых, если бы ты попытался войти с лестничной площадки, то узнал бы, что сломанный замок я заменил вместе с дверью. Дверь там теперь металлическая. Хрен бы ты вошёл… Кстати, штука баксов с тебя, за неотделимые улучшения жилплощади.

– Дверь золотая, что ли? – проворчал Никита.

– Зачем золотая? Двойная с внешним сэндвичем, укреплённой коробкой и хитрыми замками… Ладно, шучу. Не должен ты мне ничего, – усмехнулся Марецкий, но тут же резко посуровел. – Зубы мне только не заговаривай. Как вы на крышу попали?

– Согласись, – неторопливо начал Никита. – Если мы тебе расскажем, как мы это сделали, это будет уже не так интересно.

– Корышев, а вот это уже наглость! – процедил Марецкий. – Так не пойдёт!

Никита не ответил, только подхватил сына на руки. Мы с Вероникой переглянулись, и в её взгляде я прочитала на удивление непреклонную решимость.

Марецкий шагнул к столику, взял с него ключи, похлопал себя по карманам, проверяя документы, и мотнул головой:

– Так, разговоры окончены. Все идёте за мной. Спускаемся и садимся в мою машину.

– Для чего? – уточнил Никита.

– А сам как думаешь? Едем в штаб. Оформляться.

Никита напрягся, скулы задвигались.

– Алёша! – Ирина, тихая и незаметная, как мышка, возникла перед Марецким и заглянула ему в глаза. – Алёша, не надо так…

– Ир, я делаю, что должен, – еле слышно ответил он. – Всё будет в порядке.

Он решительно махнул нам:

– Давайте, давайте, вперёд! Не вынуждайте меня вызывать на подмогу дежурную группу!

Марецкий лично открыл нам новую дверь с хитрыми замками и выпустил нас на площадку.

– Спускайтесь к машине, я буду через минуту, – сказал он и снова скрылся в квартире.

Мы побрели вниз.

– Папа, а почему дядя такой сердитый? – нарушил тишину Павлик.

– Этот дядя не знает, что ему с нами делать, – рассеянно отозвался Никита.

На улице у тротуара был припаркован личный автомобиль Марецкого. Ждали мы хозяина недолго, он примчался, открыл машину, внимательно проследил, как мы рассаживаемся. Мы все вчетвером прекрасно уместились на заднем сидении.