Двоедушники

– Не удивляйся, Марецкий, – спокойно произнёс Никита. – Психотравма, знаешь ли, дело такое… Дрянь дело. Иногда Лада обращается ко мне, а говорит с Серовым.

И тут произошло странное. Даже, можно сказать, страшное и непонятное. Марецкий ничего не сказал, только на пару секунд положил руку мне на плечо. Так тепло и по-братски, что я вообще дара речи лишилась. А он, как ни в чём не бывало, повернулся к открывшейся двери:

– Идите за мной!

В огромном коридоре было всего четыре входных двери. Марецкий подошёл к самой дальней и, повозившись с ключами, открыл.

– Заходите. Обувь снимите – дело не в грязи, просто жарко будет. А я сейчас, – сказал он и прошёл куда-то в сторону, скорее всего – на кухню. Оттуда тянулся аромат кофе, и было слышно, как звякает о чашку ложечка.

– Привет, – донёсся оттуда голос Марецкого.

Ответа я не расслышала. Только какое-то сонное бурчание.

– Ты же собирался сидеть в штабе до вечера, – раздался негромкий женский голос. – Вот когда у меня наконец-то два выходных подряд, и мне нужен покой, от тебя никогда этого покоя не дождёшься… Кто у тебя там? Работу на дом привёз?

– Угу. Только не себе. Тебе.

– Что?!.. – раздражённо бросила женщина.

– Тебе. Твои подведомственные кикиморы.

– Они на вашей территории, вот и занимайтесь ими сами, передавайте нам, как положено, – её голос становился всё громче и злее. – Сюда-то зачем тащить? У вас в штабе что, пожар или наводнение?!

– Я решил, что лучше тебе самой всю процедуру провести. Целиком твои трофеи будут. Галочка лишняя в досье не помешает…

– Галочка?! Да я тебе сейчас на лбу галочку нарисую, вот этой самой штукой! Тебе точно не помешает… Кобель!

– Ну что ты несёшь?!

– Ты мне божился, что на тебя наговаривают. Я тебе поверила, в очередной раз. И что? Ты являешься ни свет ни заря, и от тебя воняет… нет, не духами. И даже не водкой. Чем, как ты думаешь? Детской отрыжкой!

Я взглянула на Никиту, который неподвижно стоял, держа спящего Павлика. Мне хотелось поймать его взгляд и многозначительно улыбнуться: вот, мол, как грозного начальника дружины дома полощут – совсем не уважают. Но лицо Никиты окаменело, и на меня он даже не посмотрел. Он напряжённо прислушивался к голосам в кухне.

– Маша, давай потом отношения выяснять, а?! Там люди, и с ними надо работать сейчас!

Тут-то я и поняла, что психотравма и в самом деле – дело дрянь. Как я могла не узнать её голос? Ну, допустим, пока она бурчала и ворчала, разобраться было трудно, но когда она начала громко и жёстко выговаривать блудному мужу, я должна была узнать свою новую надзирательницу.

– Кто у тебя в прихожей? – холодно уточнила она. Желания работать с людьми у неё, похоже, не было никакого.

– Твои беглые коммунары.

– В смысле?

– Племянница Малера, жена Малера и Корышев со своим ребёнком.

Последовала пауза.

– Откуда же ты их выкопал?

– Они сами выкопались. Связались со мной утром.

– Почему с тобой?

– Потому что так предписано положением о надзорном режиме: связываться с местной дружиной в случае чрезвычайных обстоятельств, – язвительно пояснил Марецкий. – В Питере местная дружина – это я. Маш, что ты тормозишь?

– И где они были целый месяц?

– Там, где Баринов держал Веру Малер и малыша. Сегодня Баринов сам привёз их всех в город, высадил и уехал в неизвестном направлении.

– Почему? Месяц удерживал и вдруг взял да и отпустил?

– Потому что!.. – веско отрезал Марецкий, а потом закончил раздражённо: – Потому что эта парочка – Корышев и Измайлова – заболтает кого угодно. Даже похитителя, особенно если они все давно и хорошо знакомы. В конце концов, они убедили Баринова, что он глубоко неправ.

Снова стало тихо.

– Ник, – прошептала я. – Ник, сейчас нам Лёха сам придумал легенду. За нас. Что ж это происходит?

Никита криво усмехнулся:

– Ходячая бюрократическая функция неожиданно очеловечилась. Иногда, Ладка, и такое бывает.

Из кухни послышались шаги. К нам вышла Мария в красивом длинном халате, нервно стиснув у горла широкий ворот.

– Здравствуйте! – сказала она спокойно и деловито. – Проходите скорее в гостиную!

Она пошла вперёд, поманив нас за собой.

– Давайте, давайте, быстро! Никита, положи мальчика на диван… Вот сюда, на угловой… Подушка там есть, я сейчас принесу плед.

Она почти бегом удалилась куда-то в смежное помещение, прикрыла за собой дверь.

Никита уложил спящего сына, снял с него сапожки.

– Уморился Пашка, – сказал он, разгибаясь. – Часа два точно проспит.

– С ним проблем не будет, я думаю, – послышался позади нас голос Марецкого. – А вот о себе вам стоит подумать, и очень серьёзно.

– А что так? – Никита повернулся к нему. – Всё ещё хочешь знать, как мы оказались на крыше?

– Хочу. И узнаю.

Никита только руками развёл.

– А в чём проблема сказать правду? – уточнил Марецкий. – Только в том, что я в неё не поверю?

– Ещё в том, что мне неохота прослыть городским сумасшедшим.

Марецкий недоумённо приподнял брови и сжал губы на пару секунд, ничего не ответив. Но зная его, я бы не надеялась, что он перестанет приставать с расспросами.

Через пару минут в гостиную вернулась Мария. Уже в форме, со служебным планшетом под мышкой и с пледом в руках.