Двойка по поведению

— Я искренне благодарен тем, кто так считает, — с какой-то странной усмешкой заметил Борзенков. — При этом ваш майор полагает, что преступника надо искать именно в нашей гимназии. Что ж, на первый взгляд, логично. Только вот что я вам скажу: история знает множество случаев, когда очевидное на первый взгляд при более тщательном изучении оказывалось совершеннейшим мифом. Или… простите, я говорю банальности?

— Нет, отчего же… Всецело с вами согласен, — заверил Казик, на первый взгляд, искренне, но, при более тщательном изучении, лицемерно: и в плане банальностей, и в отношении гимназии.

Борзенков вновь усмехнулся:

— Что ж, сразу видно, вы деликатный человек.

— Дело совсем не в этом. — Проницательность старого учителя несколько смущала. — Никто не утверждает, что преступник обязательно скрывается в недрах вашего почтенного заведения. Но полиция рассматривает все версии, и одна из наиболее очевидных связана как раз с гимназией. Точнее, — внес поправку Казик, — с профессиональной деятельностью Галины Антоновны. Странно, конечно, убивать учителя именно за то, что он учитель, но, если опять же вспомнить историю, самым громким убийством как раз было убийство учителя.

— Вы имеете в виду Иисуса Христа? — в очередной раз проявил догадливость Борзенков.

— Истинно так.

— Н-да… сравнение… Смелое, весьма смелое… Хотя Галина Антоновна не расценила бы это как комплимент. Она была абсолютной материалисткой. Я бы даже сказал, воинствующей.

— Она вообще, насколько я могу судить, была весьма воинствующей дамой.

— Характер Галины Антоновны ни для кого не был секретом. Знаете, есть люди, которые способны поворачиваться разными сторонами и с этих разных сторон смотреться совершенно разными людьми. А вокруг Галины Антоновны сколько ни ходи, все будет одно и то же. В определенном смысле это даже удобно. Всегда знаешь, как она себя поведет и что от нее ждать.

— Она всегда была такой?

— По крайней мере последние тридцать лет. Она ведь пришла сюда сразу после педагогического института. Между прочим, закончила его с отличием. Но в то время с ней было в некотором смысле проще. В то время, я имею в виду советское время, существовали четкие правила, инструкции, требования. И Галина Антоновна им неукоснительно следовала. Она вообще всегда любила четкость и определенность.

— А разве в правилах, инструкциях и требованиях было записано, что детям за любые прегрешения полагаются двойки?

— О Аркадий Михайлович! Вы забыли свое детство. В вашем детстве по одному предмету был один учебник, по нему учили детей всей страны. И спрашивали знания только в рамках этого одного учебника. А теперь, если я захочу разложить на своем столе, к примеру, учебники по истории, места не хватит. И понаписано там столько… причем порой сущей галиматьи. Опять же были четкие учебные планы, методические пособия и прочее. Учителю вменялись в обязанность дополнительные занятия с отстающими детьми. А теперь… Да, конечно, есть и планы, и пособия, но в таком, я бы сказал, размытом виде… А дополнительные занятия с отстающими… Прежде двоечник был настоящей проблемой учителя, и учитель был обязан решать эту проблему. А теперь это проблема родителей, которые пытаются решить ее самым простым способом — репетиторством за определенную плату. Вы скажете, что педагогу запрещено «подтягивать» своего ученика за деньги? Совершенно правильно. Но он этого обычно и не делает. Он поступаем по-другому: передает своего ученика коллеге, который ведет занятия в другом классе, а тот взамен направляет своего ученика. Вот такой простой круговорот в школьной системе. И все об этом знают и смотрят сквозь пальцы, потому что, несмотря ни на какие изменения системы финансирования школ, зарплата учителя по-прежнему весьма незначительная. Конечно, иногда дело доходит до сущего безобразия, и тогда… — Борзенков вдруг помрачнел, насупился, умолк.

— Вы имеете в виду что-то конкретное? — осторожно поинтересовался Казик.

— Имею, — твердо заявил Сергей Игнатьевич. — И не стану от вас скрывать, потому что как завуч я еще в конце прошлого учебного года предупредил своих коллег: если и дальше все будет продолжаться в том же духе… В нашей гимназии, знаете ли, любят позиционироваться с вузовской системой, поэтому у нас не только вместо обычных уроков «пары», но также есть кафедры. Одна из самых крупных и, без сомнения, самых влиятельных — кафедра английского языка. Это, вы понимаете, традиция. Наша гимназия несколько десятилетий официально именовалась школой с углубленным изучением английского языка, то есть спецшколой со всеми вытекающими последствиями.

— Да, я слышал, наиболее престижная школа еще годов с шестидесятых.