Двойная страховка. Золото поступает в слитках. Сорвать банк

— Есть положение, в котором противовес удерживает большую дверь, не поднятую до конца, и не позволяет ей опуститься. В то же время машина может въехать в гараж.

— Вы проделали эксперимент? — поинтересовался Гелдерфилд.

— Да.

— И что получается?

— Сильный порыв ветра захлопнул большую дверь, когда она находилась в положении неустойчивого равновесия, то есть не была полностью поднята.

— Но зачем нам знать, как и насколько закрылась дверь? — спросила миссис Деварест.

— Если доктор сам закрыл большую дверь — причина смерти не была неожиданной. Но если ветер захлопнул ее…

— Так это ветер стал… — протянула миссис Деварест.

— …случайным орудием смерти, — подтвердил я.

— Я все-таки не совсем улавливаю суть дела, — сказал Гелдерфилд.

— В первом случае, — объяснил я, — сам доктор Деварест привел в движение силы, которые погубили его. Во втором случае неожиданно вмещался ветер. Удар ветра привел к катастрофе.

— Полагаете, что вы сумеете убедить страховую компанию? — вскричала Колетта.

— И как вы этого добьетесь? — почти одновременно с ней взволнованно спросил Гелдерфилд.

— Есть признаки, что на подходе сантанас. Я звонил в бюро погоды. Там тоже так считают.

— И вы повторите эксперимент, — догадался Гелдерфилд.

— Да.

— Это было бы замечательно, — сказала миссис Де-варест.

Доктор сейчас же вернулся к своим профессиональным обязанностям.

— Вам совсем не обязательно присутствовать при этом, Колетта, — строго сказал он. — Допустим, дверь не захлопнется… Вы будете разочарованы. Лишние волнения, переживания…

— Ах, Уоррен, мне так хочется посмотреть!

Доктор Гелдерфилд посоветовался с собственными часами.

— Гм! А в какое время вы намерены устроить свой эксперимент, Лэм?

— Когда задует ветер. Бюро погоды предупреждает обычно за полчаса.

Доктор покусывал губы. Наконец он принял решение:

— Хорошо, я постараюсь приехать. В моем присутствии, Колетта, вы сможете наблюдать за экспериментом. Сидя в каталке. Но если меня не будет… лучше узнать от других, что произойдет. И помните — никаких лестниц! Подниматься по лестнице вам запрещено!

Колетта капризно выпятила губки:

— Мне нужно это видеть, Уоррен.

— Как вы полагаете, когда начнется ураган, Лэм? — осведомился Гелдерфилд.

— Около девяти часов. Так считают в бюро погоды.

— Постараюсь успеть. — Гелдерфилд обернулся к пациентке, улыбнулся ей, хотя улыбка не согнала с его лица профессиональной озабоченности. — Вы готовы поехать со мной, Лэм?

Я последовал за ним к выходу.

— Где ваша колымага? — спросил я.

— Примерно в квартале отсюда.

— Я не заметил вашей машины.

— Я редко останавливаюсь возле самого дома. Я хотел, чтобы вы прошли со мной немножко пешком, Лэм. Знайте же: Колетта думает, что у нее нервный срыв, но все гораздо серьезней…

— Чем она больна?

— Доктор Деварест не хотел, чтобы ей говорили…

— Но что с ней?

— Вас это не должно интересовать, — остановил меня Гелдерфилд. — Я просто хотел вас проинформировать. Если в ходе эксперимента обнаружится нечто способное взволновать или рассердить Колетту… вам следует сначала предупредить о такой возможности меня. Я найду момент и способ, чтобы подготовить ее.

— Какого рода новости могут ее так сильно взволновать?

Он встретил мой взгляд.

— Ну, например, сведения о том, что доктор Деварест вел двойную жизнь.

— А это так?

— Подозреваю — да.

— И давно вы… его заподозрили?

— Этот вопрос тоже вне вашей компетенции, — усмехнулся Гелдерфилд. — Так я свяжусь с синоптиками. Если сумею — приеду. Но ни при каких обстоятельствах нельзя допустить присутствия Колетты на эксперименте, если меня не будет. Не исключены самые неожиданные реакции.

— По поводу реакций, — сказал я. — Ваша пациентка болезненно реагирует на любую информацию, или только на факты, подтверждающие измену мужа?

— Ей нельзя раздражаться, сердиться, огорчаться. Необходимо избегать всего, что способно вызвать у нее подобные душевные состояния.

— А радость, торжество, ликование, позитивные эмоции?..

— Прежде всего опасны гнев и раздражение, — перебил меня Гелдерфилд. — Я пекусь о ее здоровье и надеюсь на вашу поддержку.

— А постоянное лечение неэффективно? — не отставал я.

Гелдерфилд снова посмотрел мне прямо в глаза:

— Не вижу оснований распространяться на эту тему. Если откроется что-то о Деваресте, вам следует проконсультироваться со мной. Всего наилучшего.

— Но мы еще увидимся сегодня?

— Вероятно.

— Она захочет быть там.

— А я не уверен, что я этого захочу, в особенности если не смогу здесь присутствовать.

— Я должен подготовиться заранее. Ураган нельзя остановить.

— Понимаю.

— Вы хорошо знали Девареста?

— Чем вызван этот интерес? — недоверчиво спросил Гелдерфилд.

— Вашей версией о его двойной жизни, — напомнил я.

— Как вы к ней относитесь?

— Вы имели в виду Нолли Старр?

Гелдерфилд ответил не сразу:

— Да.

— И могли бы это подтвердить?

— Да.

— Чем?

Гелдерфилд иронически улыбнулся. Он не был склонен к откровенности.

— Это важное обстоятельство, — заметил я.

— Не сомневаюсь, — сухо сказал он.

— Слушайте, доктор, мы союзники или нет? Я считал, что да.

— Ну и что же?

— Вы не очень-то разговорчивы. Для союзника.