Двойная тайна от мужа сестры

— Умолкни! — рычу, толкаю в грудь и иду в сторону ванной.

Я так зла, что мне срочно нужно охладиться.

— У тебя что, ПМС? — с недоумением доносится мне вслед. — Ничего не знаю, Ев, это дело нужно переоформить на нас. Я поеду завтра оплачу нужные взносы, чтобы с нашего счета были. Где твоя карточка?

Дальше он говорит что-то еще, вроде бы хочет отметить «великое событие», но я прикрываю с хлопком дверь и включаю воду, так что бубнеж его не слышу. Ополаскиваю холодной водой лицо и смотрю в зеркало на собственное отражение. А вот оно меня не радует. Совсем… Худое, изможденное лицо с темными кругами под глазами и впалые щеки…

— Боже, дай мне терпения и сил, — говорю своей копии, делаю несколько глубоких вдохов-выдохов.

И только потом открываю дверь, выхожу, готовая к диалогу с бессовестным мужем. Вот только его в комнате нет. Лишь открытая дверь и моя сумка свидетельствуют, что он тут был. Подхожу ближе, чтобы убедиться в самых страшных предположениях, ведь я совсем забыла про письмо! Если Олег его увидит… Его прочитает… Ведь однажды, в самом начале наших отношений, я просыпалась от кошмаров, и однажды доверилась мужу. Рассказала о том, что преследует меня с детства. Что отец мой — убийца.

Тогда мы оба решили, что сны нереальны, и поверили в это, но письмо всё меняло.

С облегчением вынимаю сложенный вдвое конверт, не видя в нем никаких изменений. Олег только забрал кошелек с картами, а страшный документ не заметил. Что бы он сделал, узнав правду о моем отце? Сжимаю бумагу онемевшими пальцами и радуюсь невнимательности мужа. Уж он бы точно не стал скрывать, что в курсе дела, и как-то бы использовал сведения из письма. А я? Что же делать мне? Пойти в полицию? Обратиться в СМИ? Пожалуй, нужно посоветоваться с теткой, я доверяю только ей, а потом забрать документы из потайного места в столе, а уж затем предпринимать какие-то действия.

Так, куда бы спрятать письмо, чтобы никто не увидел…

Глава 18

Давид к вечеру так и не появляется, что очень странно. Да и Милана куда-то подевалась. А утром я слышу диалог отца с охраной, отчего всё в моей голове становится на свои места.

— Этих двоих не пускать! Сколько раз можно повторять? — рычит на кого-то в трубку он, ходя из угла в угол в гостиной.

Нервно ослабляет галстук, нервничает, аж вена на лбу пульсирует.

— Какая еще полиция? Ты издеваешься? — убирает телефон от уха и смотрит на экран, на что-то нажимает.

У него снова звонит мобильный, вот только на этот раз трубку он брать не спешит. Делает это с неохотой.

— Слушаю, — максимально холодный тон. — Да, это я распорядился… Ты решил мне угрожать, щенок? Думаешь, что такой плевок я спущу тебе с рук? — Пауза, у отца перекашивает лицо от злости. — Ты не посмеешь так опозорить нас! Имей совесть, обесчестил одну мою дочь, не смей трогать Милану!

Вижу, как дергается у него глаз. А сама прикрываю ладонью рот. Что же происходит у нас сейчас в семье? Неужели началась война за акции? И в эпицентре этой битвы мои мальчики…

В конце концов отец сдается под натиском требований Давида и впускает их с Миланой в дом. Ведь, как ни крути, они — партнеры, руководят одной компанией, вынуждены работать вместе и каждый день совещаться, оформлять документы.

И с этого момента начинается мой личный ад. Каждый день ссоры, крики, со всех сторон от меня и моих детей чего-то хотят: действий, выбора…

Я пытаюсь как могу отгородить от этих разборок детей, стараясь отправлять их с Глафирой играть во дворе, чтобы они не были свидетелями семейных баталий.

— Слушай отныне одного меня, и всё у нас будет отлично! — постоянно, как мантру, повторяет мне отец, как только представляется такая возможность.

Он то валяется под капельницей, то отдает указания по телефону, то яростно спорит с Давидом.

— Она всё врет! — истерит Милана. — Нужно провести тест ДНК, может, она врет! Неужели никто не додумался проверить?

Что странно, про своего ребенка больше не заикается, а Давид молчит и подавно. Меня гложет любопытство, но проявлять его себе не позволяю.

— Я их отец, и точка, — единственное, что волнует Давида, грозной скалой противостоящего напору моего интригана-отца, который не идет напролом против Горского.

Отец наседает и требует предоставить ему право управлять компанией от лица наследников, уговаривает меня, что я некомпетентна, что он справится лучше меня, и Давида нельзя подпускать к детям. Я же… я же не решаюсь ничего пока что предпринимать открыто. Втайне ищу пути отступления и деньги, чтобы не идти с двумя детьми в никуда.

— Мне дурно, — постоянная фишка матери, на которую мало кто обращает внимание.