Двойная жизнь Алисы

Меня посадили рядом с человеком с негритянскими губами и курчавыми темными волосами (он вежливо представился: «Соколов Петр Иванович[22]»). По другую его руку сидел скромного вида светловолосый человек в очках, похожий на бухгалтера. Они рассматривали самодельную книжку, на обложке название «Ксении». Соколов Петр Иванович начал рисовать на странице книжки женскую головку. Спросил меня: «Вы ведь думаете, что „Ксении“ — это посвящение Ксении?» Образованный человек не может не знать «Ксении» Марциала, а также ксении Гёте и Шиллера, но я не захотел выпячиваться. Кивнул: «Да, девушке „Ксении“… или женщине Ксении». Вышел глупцом, уж куда глупей.

Татьяну Николаевну проводил до подъезда филармонии, где она встретилась с Браудо[23]. Профессор консерватории Исайя Александрович Браудо оказался чрезвычайно приятным и красивым человеком с потусторонним выражением лица.

На следующий день я слышал, как Алиса Ивановна рассказывала маме, что гадалка, к которой они ходили с Татьяной Николаевной, раскинула карты Татьяне Николаевне, но не захотела гадать самой Алисе Ивановне. Сказала: «Да что тебе гадать? Поедешь, а потом вернешься и заживешь хорошо да весело». Впрочем, гадалки потому имеют успех, что все сказанное ими можно отнести к любому человеку, — понятно же, что любой может когда-нибудь уехать и вернуться. Алиса Ивановна смеялась, что будет жить «хорошо да весело».

Татьяне Николаевне гадалка нагадала что-то плохое. Она расстроена. Женщины!.. Даже самые умные из них верят в гадания, предчувствия, предсказания.

ЗАПИСКА 4

Сегодня снимали живые картины. Когда я стал приходить к ним в дом, то стеснялся спросить, что означает снимать «фильмы» или «живые картины», чтобы не показаться несведущим. Думал, что это какой-то вид искусства, о котором стыдно не знать и все знают, кроме меня.

Но оказалось, это название придумали Алиса Ивановна с Татьяной Николаевной. «Фильмы» или «живые картины» — это фотографии. Они выбирают сцену из немого кино или сюжет какой-то известной картины, подбирают реквизит, костюмы, гримируются и снимают фотоаппаратом.

Это был мне урок: глупо стесняться, если чего-то не знаешь. И другие чего-то не знают, даже более важного. Например, я рассказал им о писателях, о которых они не слышали: Джойс и Хемингуэй. Я сам узнал о них от приятельницы Ма tante, у нее друг дипломат, бывает в Париже.

Сегодня снимали живые картины. Но сначала, конечно, пили чай. В доме у всех близких друзей есть свои чашки: у меня желтая с красным ободком, у Даниила Ивановича зеленая с цветами, у Исайи Александровича синяя с золотом.

Алиса Ивановна вынимала чашки из шкафа, уронила зеленую с цветами на пол. Даниил Иванович вскочил и бросился в прихожую, на ходу повторяя «это конец, это ужасная примета, это конец!» Алиса Ивановна пошла за ним со словами «Даниил Иванович! Как же живые картины?», и он тогда вернулся. Но из другой, не своей чашки пить не стал. Сидел грустный, ссутулившись, со своей вечной трубкой, гладил себе переносицу. Взрослый человек, писатель, и так верит в приметы!

Чай пили с бубликами, которые принес Браудо (в глаза я не называю его фамильярно по фамилии, а говорю «Исайя Александрович»). Он пришел сегодня со связкой бубликов на шее. Это была игра: он приносит в дом еду в зависимости от книги, прочитанной им накануне. Однажды принес яблоко, потому что книга была о сотворении мира. Другой раз принес пакет с колбасой, индейкой и ветчиной, — это он прочитал «Тиля Уленшпигеля». Надо бы ему прочитать Рабле или «Трех мушкетеров», где они пируют, тогда вопрос питания в доме будет надолго решен.

Но сегодня были бублики, не помню уж почему. Это было смешно: высокий тощий человек в широкополой шляпе с висящей на шее связкой бубликов до колен. Татьяна Николаевна, смеясь, сняла с него сначала шляпу, потом бублики. Она написала его портрет в этой широкополой шляпе, очень хороший портрет, И. А. изображен совершенно погруженным в себя… слушает в себе музыку. Татьяна Николаевна и сама погружена в музыку. Она училась у И. А. в консерватории по классу органа, он один из немногих друзей дома, кто появился здесь благодаря Татьяне Николаевне.

У меня к И. А. сложное отношение: он великий музыкант (все говорят «ах, Браудо!» и больше ничего не говорят). Образованный, утонченный… и капризный. Почему он не женится на Татьяне Николаевне, такой красивой, такой особенной? Разве ей не обидно столько лет быть любовницей? Почему он не оставит свою жену? Или не оставит в покое Татьяну Николаевну?.. Татьяна Николаевна по-человечески гораздо его сильней. По-человечески Татьяна Николаевна просто глыба, такой силы и цельности натура, что не просто ее уважаешь, а уважаешь раскрыв рот…

Думаю, он мучает Татьяну Николаевну от своего огромного таланта. Думаю, у талантливых часто бывает женственная натура. Мне кажется, что она больше влюблена в его талант, его музыку: он как будто играет любовь. Он играет любовь, а она рисует любовь.