Двойное проникновение (double penetration). или Записки юного негодяя

Когда я убедился, что прямая угроза миновала, и получил наглядные доказательства того, что номер три устранил убийц номер один и два, я решился на ответный ход, стравив между собой Парашку и Калопрачкина: у того и у другого были слабости, о которых знали все, – нужно только побольней ударить. Первый, член правительства и глава украинских патриотов, заботился о духовном здоровье нации, курируя больницы и лечебницы душевнобольных по всей стране, что прикрывало его страсть совокупляться с психически нездоровыми женщинами. Особенно ему нравились малолетки. Как говорил сам Парашка, его привлекал в них могучий животный магнетизм. И я его понимал как никто, ведь Олька, не обремененная интеллектом, была ничем не лучше безумных наложниц Парашки во время его инспекционных поездок и сводила меня с ума именно ненормальностью: ты понимаешь, что это неправильно, но не можешь и не хочешь остановиться. Второй, главный всеукраинский еврей, демонстративно много жертвовал на восстановление Стены Плача в Иерусалиме, построил самую большую синагогу в Европе в самом маленьком шахтерском городке и единственный в мире производил кошерное сало, которое продавал в своих центрах религиозного воспитания. Одновременно Калопрачкин финансировал все неонацистские группировки в стране и вербовал в них людей, чтобы отправлять их воевать на Ближний Восток; через неонацистов в Европе он сбывал наркотики, которые в качестве ответной поддержки получал из Пакистана; на деньги от наркотрафика финансировал акции исламских террористов против еврейских общин в Бельгии, Франции и Испании. Но все это было не слабыми сторонами его личности, а только бизнесом. Калопрачкин был сентиментален и жесток, обожал собственноручно мучить врагов перед тем, как их убьют, но, видимо, не отличался психопатией: жертв лично не убивал, даже не смотрел, как их кончают. Очень гордился единственным сыном, подающим надежды боксером, рассчитывая сделать его со временем чемпионом мира. Вероятно, именно ребенок был его ахиллесовой пятой, так же, как публичная репутация для Парашки.

В некотором смысле я жалел сына Калопрачкина: он же не виноват, что его отец такой, – но жалел не настолько, чтобы не тронуть. Поэтому первым убили именно сына. Убийство обставили так, что все следы вели к Парашке. По уликам на месте преступления следствие немедленно вышло на убийцу, одного из членов партии «Нокаут», входившей в собор Парашки. Документы в вещах убийцы ясно свидетельствовали о том, что заказчиком был член политсовета собора и близкий соратник Парашки оппозиционный журналист Макакашвили, а оплатили убийство со счетов одной из агрофирм Парашки (сделать это с помощью Посейдона не составило никакого труда). К тому же очень кстати объявились свидетели, которых я нанял на сайте Judas.com: они якобы слышали, как Макакашвили в кругу друзей обещал убить молодого Калопрачкина, чтобы отомстить его отцу за то, что он отнял у брата Макакашвили бизнес в Одессе (последнее – сущая правда: действительно отнял).

Талантливо замешанный адский коктейль из подложных улик, неоспоримых фактов и убежденности в собственной правоте участников конфликта сработал: Макакашвили бесследно исчез, а на телеканале Калопрачкина появился разоблачительный репортаж о сексуальных пристрастиях Парашки с демонстрацией записей скрытой камерой его любовных утех в лечебницах. Ответным ходом Парашки стало убийство главы телеканала Калопрачкина – сделали это демонстративно, в родном городе хозяина канала, облив голову трупа жидкими фекалиями, – а также иск к телеканалу о злостной клевете с требованием его закрыть. И хотя «независимая» экспертиза показала, что видеосъемки фальсифицированы, Парашку отправили в отставку с формулировкой «по состоянию здоровья», а его старшую дочь похитили, изнасиловали и вернули родителям в состоянии душевного расстройства.

Неожиданно ярость обоих выплеснулась на меня. Парашка и Калопрачкин обнаружили, что мы с Олесей все еще живы, и сочли меня главным виновником того, что удача от них отвернулась, а мои заклинания пошли им лишь во вред. Я чудом избежал смерти, когда в мою квартиру на Крещатике ворвались боевики из СУПа (Союза украинских патриотов), направленные ко мне Калопрачкиным: дом был старый, с черной лестницей, по ней я сбегал из квартиры, когда убивали моего соседа, по ошибке приняв за меня; он был одного со мной возраста и такой же комплекции, зависал у меня со вчерашнего дня, куря кальян и играя со мной в «Крафтверк». Мне повезло, я сидел в другом конце квартиры, в кабинете, и при первых криках нападавших схватил ноутбук и выскочил на лестницу. Олеся в тот день, обиженная на меня, уехала к подруге Полине за город. Все дальнейшее происходило, как в плохом боевике: я через чердак перебежал в другой подъезд и дворами выбрался на параллельную Крещатику Пушкинскую, остановил первое попавшееся такси и помчался на дачу к Олесе. Даже денег с собой не захватил, поэтому с водителем расплатился часами от Patek Philippe за двадцать тысяч евро.