Двойной без сахара

— Потом Элизабет стала говорить про развод. И я испугалась. Нет, нет, нет, — Сильвия закрутила головой, как пропеллером. — Это было просто запретное удовольствие, но семья оставалась семьей. Я давала клятву, и я… Я же не изменяла с мужчиной. Это не была измена. И это… О, как же я испугалась, что она расскажет брату, что я такая же, как она, прокаженная. Но я не такая. Мне не нравятся женщины. Это только она и только потому, что у меня не получается с мужем. И тогда, чтобы он не дай бог не прогнал меня, я заговорила с ним о ребенке. Он отнекивался. Говорил, что нам рано. Кто рожает в двадцать лет! И ему некогда — бизнес, разъезды… Сумасшедшая, говорил он, это не Италия, здесь можно жить вместе и не рожать, и никто не спросит, почему нет детей. Но я смогла применить женские хитрости и забеременеть без его желания. Я сообщила Элизабет первой. Мне надо было поделиться с кем-то радостью. Я действительно обрадовалась — я поняла, что я нормальная женщина. Я только боялась, что Эдди потребует сделать аборт, потому что рано. Но он потребовал другое. Сказать, изменила ли я ему с его сестрой. Изменила? Изменяют ведь только с мужчинами, а тут… Я ответила, что нет, сообщила о ребенке, а он начал орать. Говорил, что его сестра не может ему врать. Я сказала — пусть она повторит это мне в лицо. Я была уверена, что Элизабет обратит все в шутку, но она стояла против него, как стоят мужчины, и я была уверена, что они подерутся. На этом наши отношения закончились. И с ней, и с ее братом. Он мне не поверил, когда я сказала, что между мной и его сестрой ничего не было. Я ждала рождения ребенка, как чуда. И Эдвард действительно смягчился. Он несся с работы к сыну и даже вновь начал целовать меня. Потом родилась дочь… Я делала все, чтобы он не знал, что мне с ним плохо. Я закрывала глаза и думала о Лиззи. Я пыталась быть хорошей женой, пыталась… Но долго обманывать мужа не смогла. Он сказал, что найдет секс на стороне и не будет больше меня мучить. Он даже говорил — езжай в Калифорнию, раз тебе это надо. Но я кричала ему, что все не так… Я нормальная, я не такая, как его сестра! И мне не нужен другой мужчина. Я не изменила ему ни разу. Я жила его детьми. Я умоляла мужа не уходить из общей кровати, чтобы дети не знали про наш разлад. И он согласился, и это было нашей самой большой ошибкой. Мы пытались не замечать друг друга, ведь спали под разными одеялами и в пижамах, но порой мой муж срывался и, как зверь, накидывался на меня, вымещая злобу за сестру. Я чувствовала себя шлюхой из дешевого борделя и потом плакала до утра, пока он спокойно спал. Но на следующий день Эдди обязательно возвращался с подарком и цветами, обещая больше никогда этого не делать. Отцом он был замечательным, здесь мне упрекнуть его не в чем. И мужем был бы тоже хорошим, если бы я смогла быть ему по-настоящему женой.

Сильвия замолчала. Исповедь закончена? Мне ее пожалеть? Не буду.

— Мне действительно надо рисовать, — повторила я, как заклинание. — Возвращайся. Здесь довольно далеко пешком.

Да, вой бита не услышишь… Но я не стала мучить итальянку ирландскими фразеологизмами! Поднялся ветер, и я дрожала от холода и близости сеньоры Брукнзлл.

— Я не договорила, — она сильнее вцепилась в велосипед, и я порадовалась, что это не мои плечи. — Но однажды наш секс закончился страшно. Эдвард чуть не задушил меня. Три дня я не снимала с шеи шарф. Он испугался не на шутку своей злости и сказал, чтобы я уезжала. Немедленно. Говорил, скажи, что мать болеет. Ври что хочешь, только уезжай… На месяц, два, три, год… Пока он не поймет, что успокоился. Я попросила взять с собой дочь. Его родителям мы сказали, что нашли ей хорошую школу, потому что Джулия увлеклась тогда искусством. Через три месяца Эдди прилетел к нам на пару часов. Мы встретились в ресторане, и это быстро вошло в привычку. Он не позволял нам возвращаться. Иногда брал дочь на пару дней в путешествия. Иногда привозил ко мне сына. Я спрашивала его, что мне делать дальше? Муж отвечал — что хочешь, только подальше от меня. Предлагал завести любовника или любовницу, как мне удобнее. В деньгах он меня не ограничивал. Но ты не поверишь, конечно, однако все эти годы в моей постели не было никого. Я все ждала, что муж ко мне вернется. Дети выросли, но нам-то умирать рано. Понимаешь? Я хотела семью.

— Не понимаю. Твои дети взрослые, они бы поняли, если бы ты приехала к Лиззи. Почему только сейчас?

— Потому что она сестра моего мужа, как ты не понимаешь?! Я ударила его слишком сильно и не собиралась добивать! И ссорить Элизабет с матерью я тоже не хотела.

— Но поссорила…

— Да, я слишком долго берегла в этой семье мир, забыв о себе. Ты считаешь, что я не заслужила хоть толики счастья?

Сильвия отпустила велосипед, и я еле поймала его, не получив по коленкам. Свобода, да? Я теперь свободна от твоей грязи или надо еще покидать в меня гнилыми помидорами — странный способ вызвать жалость!

— Зачем ты мне все это рассказала?