Двойной без сахара

Бедный Шон. Он ведь, дурак, действительно надеется, что я не поеду в аэропорт. Даже не дал мне с собакой попрощаться. Откуда в нем такая уверенность? Откуда? Что я делаю не так, что даю ему напрасную надежду?

— Я пойду спать, ладно? — спросила я примирительно, делая шаг в сторону ванной комнаты. — Я не взяла с собой зубную щетку. Это о многом говорит.

Шон опередил меня и достал из ящика новую. Я поблагодарила и закрыла перед его носом дверь. Как я переживу эти два дня? Как? Он пожелал мне спокойной ночи по-английски. Видно, язык кельтов для него ассоциируется с любовью, которую я отвергла. Зато с радостью приняла подушку и одеяло — Шон забрал диван себе, оставив мне свою кровать. Тело пожалело меня и быстро, почти мгновенно, отпустило в темноту беспробудного сна. Иначе меня бы долго мучили воспоминания, спрятавшиеся в складках этих простыней.

— Доброе утро!

Оно еще не наступило. Окна закрывала серая пелена, но я встала. Кухню заполнял запах мяты в чае и жареных овощей. Шон приготовил омлет, и тот не мог слишком долго преть под крышкой, дожидаясь меня. Душ был коротким, будто я боялась обжечься. Волосы я закрутила полотенцем и вышла к столу. Ели в тишине. Странно, что в доме не было настенных часов. Для полноты картины прощального завтрака не хватало их тиканья. И еще морды Джеймс Джойс на моих коленях. Я уже скучала по ней.

— Думаешь, уже можно потревожить мисс Брукнэлл? — спросил Шон, вымыв посуду.

— Я оставила чемодан прямо у дверей. У тебя есть ключ. Если что, просто заберем вещи без лишнего прощания.

Мне очень хотелось уехать, не прощаясь, но я сомневалась, что так получится. И действительно Лиззи не спала. Она сидела в шезлонге после йоги с пледом на плечах. Утро оставалось промозглым, несмотря на первые проблески солнца. Сильвии не было видно. Вот и хорошо, а то Шон, оценив ее возраст, еще усомнится в любви к ней моего Эрика.

— Какая неожиданность, мистер Мур, — выдала Лиззи сухо на его приветствие и окинула меня ледяным взглядом. — Я уже собралась написать, что уеду через неделю. Можете оставить себе депозит как неустойку. Простите, что не сообщила раньше. Жизнь непредсказуема, не так ли?

Ее взгляд остался на мне, даже когда Шон выразил соболезнования и сказал, что она в любое время может закрыть коттедж и бросить ключ в почтовый ящик.

— Я заберу вещи? — спросил он меня и, когда я кивнула, ушел.

— Что он тут делает? — прошипела Лиззи, делая ко мне шаг. — Зачем ты ему позвонила? Ты спятила?!

Лиззи схватила меня за плечи, но я вырвалась.

— Он едет в Дублин к сестре и подбросит меня до гостиницы. Твои переживания напрасны. Это зовется ирландским гостеприимством.

— Лана, не смей опускаться до уровня Шона Мура! Не дури, слышишь меня?!

— Опускаться? Мне б подняться до его уровня. Он — профессор музыки в университете Корка, а у меня всего лишь бакалавр.

Лицо Лиззи окаменело.

— Ты шутишь?

— Нет, Лиззи. Он профессор, который умеет сам починить кран. Таких очень мало. Прямо находка.

— Лана…

— Я улетаю в Лондон и затем в Сан-Франциско, — перебила я. — Хватит учить меня, как вести себя с мужчинами. Ты в этом ничего не смыслишь! Я напишу, когда доберусь до Калифорнии.

Хотелось сказать, пришлю открытку. Только куда? Адрес Сильвии в Милане я не знала. Лиззи еще что-то сказала, но я приказала ушам не слушать — она больше мне не указ.

Шон не возвращался. Наверное, ждет в машине, давая время проститься без свидетелей. Но я все уже сказала ей. Объятия — лишнее. Я развернулась и ушла, стараясь не шуршать гравием, чтобы не разбудить Сильвию.

Глава 42 "Последняя ночь в Дублине"

— I Vale! Ojala que llueva cafe…

— Что он спел? — спросил Шон, проводив приятеля взглядом. Через открытую дверь кофейни мы видели, как Роберто отстегнул велосипед от столба и, махнув нам рукой, укатил.

— Он надеется, что пойдет кофейный дождь, а остальные слова я не поняла. У него жуткий барселонский акцент. Не для моих калифорнийских ушей, — попыталась я не смотреть ни на Шона, ни в телефон, где в Ютубе на паузе стояла запись с концерта группы Роберто и Сэма.