Двойной без сахара

Официантка принесла чай в самый неподходящий момент, когда я мысленно расставляла все точки над своими отношениями с Шоном, потому я не могла сообразить, на каком языке она ко мне обратилась. Если отвечу ей на другом, то обижу. Возможно, в этом конкретном случае мое молчание прозвучит не так грубо. К тому же, Шон поблагодарил ее и проводил долгим оценивающим взглядом, заставившим меня почувствовать укол ревности или укус злости. Шон сравнивал меня с ней, и, признаться, я проигрывала девчонке по многим пунктам. Для начала, она была моложе, а при подобном плюсе остальные уже не имели значения. А моим единственным плюсом было то, что я уже сменила роль официантки на роль жены, а ей еще предстояло найти своего дурака. Или встретить настоящую любовь. И последняя мысль ужалила меня больнее осы. Хорошо, Шон глянул на время и начал меня подгонять. Обожженные губы заглушили душевную боль. На пару минут, за которые мы перебежали дорогу и очутились в театре. Не на пару, конечно, а на полчаса, когда вера в спектакль еще не была полностью разрушена.

Шон, как ты мог пригласить меня на подобный ширпотреб? Конечно, ты не мог предположить, что исполнительница главной роли заболеет и ее заменит актриса, читающая роль по книжке, пусть с выражением, но все же… А вот содержание оставалось всецело на его совести! Если по этой пьесе сняли фильм «Closer», то Шон знал, что там главное слово и главное действие будет одно — fuck… В контексте наших с ним странных отношений этот спектакль выглядел откровенным плевком мне в душу. Джулию Робертс и Натали Портман я могла бы еще вынести в таких сценах, но бабу с книжкой в руках, играющую хрупкую девочку, мои нервы не выдержали. Я с превеликим трудом подбирала слова, чтобы объяснить Шону свое желание уйти. Хотелось, правда, сказать ему нечто близкое к тексту пьесы, а лучше в русском переводе, чтобы в его башке наконец встряхнулись последние мозги — если уж я решу с ним переспать, то это будет лишь моим решением, но никак не его. И чтобы со сцены там ни желали донести, но лично мой мир не крутится вокруг чьего-то члена! И уж точно не его!

— Я с удовольствием бы отвез тебя в Дублин на «РиверДанс», но сезон открывается только в сентябре…

Сейчас я уже не корила себя за грубость:

— Мне хватило мюзикла «Однажды», чтобы понять, что театр в Ирландии все же существует. Хотя тема романа ирландского парня и чешки, или кем там она была, меня не трогает вообще, понял? — Но он не желал ничего понимать! Тогда я решила сгладить углы и все же высказаться по спектаклю: — Если бы я увидела только это, то…

— Эта пьеса раскручена американцами! — завелся Шон, разозлившись то ли на роман с ирландцем, то ли на собственную ошибку с выбором спектакля.

— Отлично! — уже орала я. — Так я не имею никакого отношения к американцам! Я теперь даже не замужем за одним из них. Я русская! И я не могу хвалить это говно. И точка!

Я орала, как ненормальная, и мне было за себя ужасно стыдно, но плотину прорвало. Пусть радуется, что я не кинулась на него с кулаками. Да и никто нас не видел, все продолжали смотреть про чужой трах — если только русская официантка не подглядывала за нами в окно. Улица пустовала из-за позднего часа и дождя. Его лед чуть остудил меня. И мысль — как добежать до машины…

— Предлагаю переждать дождь в пабе.

Я согласилась. Стихия примирила нас на время. Но только на время. Этот спектакль я Шону не прощу. И пусть только заикнется еще раз, что отношения строятся исключительно на сексе и что глупо это отрицать. Наверное, из-за ярости мы отлично сдали стометровку и почти не промокли. Русская официантка была несказанно рада нашему возвращению. Еще бы, Шон был исключительно щедр на чаевые. Но в этот раз я позабочусь, чтобы он не растрачивал кровью заработанное на всяких русских дур. Включая меня! Я сделала заказ и буду за него платить, и пусть только посмеет сказать мне поперек слово! Я отлично выучила из спектакля, как красиво посылать надоедливых мужиков. И своевольных.

Когда нам принесли заказ, Шон нагло заказал два виски. Я чуть не схватила официантку за руку — она русская, поняла бы меня. Хотя и без жестов все понятно. Пусть от бешенства мой акцент стал заметнее, но смысл слов ускользал только от Шона Мура.

— Ты не будешь пить за рулем. Ты меня понял?

Я едва сдержалась, чтобы не добавить «иджит», хотя стоило назвать идиота идиотом. Да и съездить по наглой роже не помешало бы.

— Я пить не собираюсь. Оба шота для тебя.

Будь я мужиком, это прозвучало бы ударом ниже пояса, но я женщина — и бил он четко в грудь. Зачем только мне понадобился этот чертов виски на берегу этого чертового озера?! Не потащи я этого придурка в паб, он бы чинно общался только с Лиззи, и ей бы в голову не пришло проверять на нем мою гетеросексуальность.

— Мы, ирландцы, пьем, потому что у нас врожденная непереносимость реальности. Кажется, сейчас у тебя та же проблема. И это странно с учетом того, что ты сама построила свою жизнь через постель.