Двойной портрет

— Правильно, я так и понял, — доложился Валька. — Но не сразу, чуть после, за что пострадал морально. Но могу наверстать, у меня есть соображение, до которого Паша не додумался. Давай назовем искомую фигуру «Стрелочником». Он, как я додумался, катает по рельсам чужие деньги, иначе, зачем он всем нужен? Этот самый «Стрелочник» находился в ответственный момент очень близко от Тамары, и ты рядом очутилась, вот в чём секрет. И есть догадка, уже моя — что «Стрелочник» стоит не далеко, а очень близко к мёртвому телу. Ладно, мы исключаем Тамару, исходя из грубого мужского шовинизма, а то было бы лихо. Если она и есть «Стрелочник», а?

— По-моему, ты забылся, детектив хренов, — промолвила я вежливо.

— Ладно, так и быть, вашу сестру исключаем из списка, — согласился Валька. — Нумер второй из подозреваемых — некто господин Добросеев, очень подходящая фигура. Труп он сварганил на скорую руку, пока ты мыла, скажем, руки, или бумажку копировала, возможно? А когда ты открыла правду обретенной Тамаре, ту как громом поразило. И мы её из сифона отливали. Неплохо?

— Слушай, Отче, а ты писать не пробовал? — слабо отбилась я. — Ты всё же подумай, нельзя такие россыпи зарывать в землю! Так притянуть одно к одному — не каждый автор способен, даже знаменитый.

— Не хочешь, изволь, у меня есть иные варианты, — не унимался Валька. — Первый супруг мадам, некто Лекс Шубин, личность таинственная донельзя, сторожит контору по ночам, а сам вьёт преступную сеть, из денег и криминала. Никто его в расчёт не берет, только ты…

— Отче, очнись, ты переработал, у тебя глюки, — посоветовала я.

— Ни в одном глазу, я просто даю на обзор славную плеяду мужей, любовников и знакомых мадам Добросеевой, они подходят, каждый по какому-то признаку, — сообщил Отче. — А самое главное, ты, голубка, получила богатого отступного за изыскания и поклялась хранить тайну, или я не прав? «Стрелочника» ты знаешь, Тамаре о нём сказала. Бабуля Любовь Борисовна точно вычислила обсчет и обвес, плачется, что ты её обошла. Она хотела сама, ан нет! Или я в чем-то неправ?

— Чего ты хочешь, друг любезный? — я устала, и мне стало фиолетово.

Как выразился Валька. Кое в чём он был прав, я ничего толком не знала, полагалась на… На что и на кого?

— Вот видишь, я-то прав, — оживился Валентин. — Посторонние судимые лица тут не причем, это дымовая завеса. Скажи, он их подкинул? И зачем они ему? Кстати, я совсем забыл первого в списке значительного господина Шутова, вот кто меня озарил на пути к истине. А не он ли?

— Какие у тебя есть судимые лица? — спросила я прямо, сил совсем не было. — За что они судимые? И когда?

— Один точнёхонько мёртвый, ты его практически ногами попирала, прелестная голубка наша, — отвечал Валька с плохо скрытым злорадством. — Это я толкую на всякий пожарный, если ты впрямь без информации, а не валяешь мне Ваньку. Второй, он предположительно что живой, но в точности неизвестно, на него грехи свалили, надо думать, что для удобства. Фигура таинственная, почти без имени, только с бывшей профессией, канул в полную неизвестность непонятно когда. А может быть, покойник с живым поменялись местами ненароком, там темна вода в облацех. Но, надеюсь, тебе это ни к чему, очень страшно и не по делу. Оба, кстати, с птичьими фамилиями, голубка моя.

(Далее последовала пауза, посвященная размышлению, но думалось в ином темпе, более компактными кусками, чем изложено.)

И, наконец, я догадалась, чем мой любезный друг Валя занимается последние полчаса, кроме того, как поглощает в неумеренных дозах дорогой напиток «куантро», завернувшись в полотенце со Скарлетт в кринолине. Притом краешек обширной юбки выразительно располагался у детектива на макушке.

Так вот, другу Валечке до смерти захотелось вновь встрять туда, куда не звали, порулить там, где не просили, проконтролировать то, что держали в секрете. Он придумал себе и мне упражнение на крепость нервов. Составил список фигур умолчания, каковые таились во тьме, и стал с ним меня сверять, высматривать, чем я могу заинтересоваться, на чём дрогну и расколюсь, а он попользуется моей известной наивностью.

Вынет из дурочки информацию раньше, чем шеф Паша, они будут в других отношениях, а то застряли в вечном соревновании. Правда, я уверена, что шеф Павел Петрович с Валькой не соревнуется, хотя ему иногда бывает приятно ставить дружка Валю на место, которое последнему не очень импонирует. Валечка в свою очередь желает доказать себе и всему свету, что он ничем не хуже Паши, невзирая на разность в положении, а местами даже лучше и хитроумнее.

Чем бы дитя ни тешилось, однако пусть бы оно тешилось в другом месте. Я в соревнования не вступала, хотя храню нежную признательность другу Валечке за беспокойство о моей исчезнувшей персоне. Я-то знала, когда испарилась, что со мною приблизительно всё в порядке, а Валька полагал обратное и волновался. Ладно, шут с ними с сантиментами, у Вали оказалась информация, которая мне небезразлична, вот сейчас мы сторгуемся как шерочка с машерочкой.