Двойной удар по невинности

Я открыл глаза и посмотрел на девушку совершенно иным взором. Сейчас она казалась мне самым хрупким и трогательным существом во всем мире.

Как она вообще умудрилась сохранить девичью честь так долго и отдать ее МНЕ?! Доверилась… и отдала.

А я взял и не заметил, даже не подумал, что такое возможно. Да мне и сравнить-то было не с чем.

Я никогда не был ни у кого первым и совершенно не планировал переживать по этому поводу. Все мои женщины попадали ко мне в постель уже с мало-мальским опытом. И сейчас я даже предположить не мог, какое сокровище попало ко мне в руки.

Моя первая девственица. И последняя.

Все, что я сумел произнести вслух после осознания произошедшего, было:

– Если я снова увижу рядом с тобой Дитриха или еще какого-то мужчину, то убью его. Я вообще всех убью, кто на тебя посягнет даже в мыслях.

Я все же озвучил свои недавние мысли.

***

/Клаус/

Этим утром я встал ни свет ни заря. Шесть утра и даже без будильника. Мне нужно было ехать в дом фрау Лихтенштайн опрашивать прислугу, но вместо этого я, как последний придурок, лежал в обнимку с самой теплой и нежной женщиной, которую когда-либо встречал. Любовался тем, как ярко-красные волосы рассыпались по ее плечам, обнаженным лопаткам, а некоторые пряди касаются моего тела. И идти никуда не хотелось.

Я никогда не был романтиком. Это даже звучало смешно: “романтик-Ариец”. Услышав такое, мой друг Томас ржал бы не останавливаясь минут пять, если не дольше. Но вопреки всему, я продолжал лежать рядом с Леной, рассматривать ее умиротворенное лицо в лучах случайно попавшего в комнату солнца, и боялся даже дышать, чтобы, не дай бог, не разбудить.

Мне, мать его, МНЕ хотелось остановить мгновение, чтобы сейчас стрелки суперточных швейцарских часов на моем запястье замерли и никуда не спешили. Казалось, что подобное волшебство больше никогда не повторится, и нужно лежать очень тихо, чтобы не спугнуть.

И я лежал. Долго. Почти полчаса. Не шевелясь, ловя ее дыхание, слушая стук сердца, под своей ладонью, что до сих пор лежала на обнаженной груди.

Шайсе! Как же я никуда не хочу! Самое лучшее, что сейчас можно сделать, – это разбудить ее поцелуями. Сначала в плечо, потом выше, перейти на шейку, втянуть губами мочку уха…

Но сука-ответственность! Стерва, на которой я был практически женат всю свою сознательную жизнь! Ее мне прививали с рождения, и если у Дитриха иногда к ней проявлялся выборочный иммунитет, то я, в отличии от братца, не умел забивать на серьезные вещи!

И шайсе! Сейчас я завидовал этому его идиотскому качеству!

Мне пришлось аккуратно выбраться из теплой постели, одеться и покинуть квартиру, где все еще спала желанная женщина. Я пообещал себе, что вернусь до того, как она встанет. Приготовлю самый вкусный завтрак, заварю ее любимый кофе.

Наверное, даже стоит купить ей цветы…

При этой мысли я замер, вцепившись в руль, стоя на светофоре. Потому что я не знал, какие цветы она любит.

Лучший детектив, который не знает предпочтения своей… А кто она мне? Русская ведьма, околдовавшая разум? Навязанная спором невеста? Поганка? Будущая жена?

Все это было как-то неправильно. Да, я на нее запал, причем запал еще до того момента, как нас столкнули родственники. Но от этого осадок едва ли становился меньше.

Фрау Лихтенштайн, наверное, порадуется, что мы с ее внучкой нашли общий язык, отец с матерью будут довольны мной, а на Дитриха в очередной раз посмотрят с осуждением, особенно если он опять спутается с Кристиной. Впрочем, нужно поговорить с родителями. Быть может их предубеждения насчет бывшей невесты Дитриха уже исчезли, и в этот раз они смогут закрыть глаза на ее обычное происхождение.

Вот только от всех этих мыслей ощущать себя неправильно продолжал почему-то я. Лена права, нельзя так сталкивать людей, словно мы два щенка на случке. Мы ведь даже не кусочки мозаики и лишь по счастливой случайности подошли друг другу. Чудо какое-то.

Впрочем, жить в Германии вблизи стольких родственников я точно не собирался, думаю, она тоже. Нью-Йорк – город ярких огней, перспектив и свободы. Уверен, Лене там понравится.

Из-за всех этих мыслей допрос прислуги фрау Хильды прошел как в тумане. Мне постоянно казалось, что я не до конца внимателен, возможно, что-то упускаю и не вижу самого очевидного. Хотя в принципе, пазл почти сложился в моей голове… Для подтверждения нужно было только выяснить, как же обстояли дела во Франции, где жила та самая обвиненная в покушении Софи. Думаю, завтра к утру я буду видеть перед собой полную картину.

Уехав из дома Лихтенштайн, я направился прямиком в ювелирный салон. Цветы решил не дарить до тех пор, пока точно не узнаю, какие любит Лена, а вот насчет украшений был уверен. Их любят все женщины без исключения.

– Мне нужно что-нибудь необычное, – пространно объяснил я девушке-консультанту. – Яркое, претенциозное, возможно, агрессивное.

– Выбираете подарок? Кому?

– Девушке, – и, тут же немного подумав, добавил: – Невесте.

– Кольцо? – предложили мне, но я покачал головой.