Двойной заговор. Сталин и Гитлер: несостоявшиеся путчи [с иллюстрациями]

Сам Шлейхер достиг, наконец, формальной власти, но одновременно стремительно утрачивал власть реальную. Попытка расколоть национал-социалистическую партию, придать кабинету парламентскую основу с треском провалилась. Лидеры социал-демократических профсоюзов, с которыми заигрывал Шлейхер и на которых он рассчитывал, также его не поддержали. Его влияние на престарелого президента стало заметно падать. Вокруг Шлейхера плелась сеть интриг. Путем запугиваний и посулов (угрожая предать гласности попытку уклонения от уплаты налогов за родовое поместье) Гитлеру удалось перетянуть на свою сторону сына Гинденбурга. Тайком от канцлера Гинденбурга посетил генерал-лейтенант фон Бломберг, который от имени рейхсвера высказался за национальный фронт под эгидой Гитлера. Хотя Бломберг и был сторонником идей фон Секта, однако, жестоко обиженный в свое время Шлейхером, нанес ему удар в спину. Сыграло свою роль и знаменитое письмо к Гинденбургу сорока крупнейших германских промышленников, настоятельно рекомендовавших ему незамедлительно назначить Гитлера канцлером. Когда 28 января 1933 года Шлейхер попросил у Гинденбурга полномочий на роспуск рейхстага (что президент ранее ему обещал), объявление чрезвычайного положения и издание указа об одновременном запрещении НСДАП и КПГ, президент отказал.

Канцлеру, ничего не подозревавшему об интригах, которые плелись за его спиной, было открытым текстом сказано, что после того, как ему не удалось достигнуть взаимопонимания с НСДАП, его пребывание во главе кабинета нежелательно. Фон Шлейхеру ничего не оставалось, кроме как подать в отставку. Это произошло 28 января 1933 года. Новым канцлером Гинденбург, после некоторых колебаний, назначил Адольфа Гитлера.

Сразу же после прихода Гитлера к власти возник слух о готовящемся против него военном перевороте. Во второй половине дня 29 января распространилась неизвестно кем пущенная весть, будто Шлейхер вместе с Хаммерштейном-Эквордом подняли по тревоге гарнизон Потсдама, чтобы арестовать президента, объявить «государство в опасности» и с помощью рейхсвера захватить власть. Жена сына Гинденбурга еще спустя несколько дней с готовностью рассказывала всем желающим, что престарелого президента заговорщики якобы собирались отвезти в Нойдек в «пломбированном вагоне для скота». Как только слух дошел до ушей Гитлера, новый канцлер немедленно поднял по тревоге… не армию, призванную защищать государство от подобных поползновений, но своих берлинских штурмовиков.

Трудно сказать, насколько слухи о готовящемся путче были правдивы. По крайней мере, в широкоизвестном справочнике «Энциклопедия Третьего рейха» утверждается: заговор существовал, но провалился из-за плохой организации. Как бы то ни было, он не состоялся не потому, что генералы были беззаветно привержены принципам законности и легитимности, а потому, что они просто оказались не в состояния правильно оценить грандиозные масштабы происшедшего в Германии и его фатальную необратимость. Повторилась роковая русская ошибка 1917 года: военному руководству в тот миг казалось, что произошел лишь очередной правительственный кризис, осуществилась новая перетасовка карт в рамках коалиции рейхсвер — нацисты, но никаких принципиальных изменений существующего порядка не произошло. Они думали, что через некоторое время все устоится, «серый кардинал» с помощью интриг вновь вернет себе утраченные позиции, и жизнь пойдет своим чередом.

О том, что приход Гитлера к власти знаменует собой радикальный слом всей политической системы, существовавшей с 1919 года, догадывались в те январские дни немногие. В верхушке генералитета полагали, что, пока жив Гинденбург и руководство армии находится в их руках, захват нацистами политической власти им ничем не угрожает. Шлейхер самоуверенно считал себя единственным возможным кандидатом на пост военного министра и, подавая 28 января Гинденбургу свое прошение об отставке, сам советовал назначить канцлером Гитлера, а не Папена. «Серый кардинал» просил президента только об одном: не отдавать нацистам поста военного министра, ибо это создавало бы «огромную опасность для рейхсвера».