Двор Чудес

– Дама Чудес тоже не стесняется в вымогательстве, грабежах и убийствах, – заметила я.

Лицо сицилийки исказилось от гнева: я попала в уязвимое место.

– Пусть Тьма заберет эту ведьму! С тех пор как она появилась, трактирщики и постоялые дворы отказываются платить причитающийся нам налог на защиту. Даже Гран Шатле не желает отдавать дань уважения.

Я вспомнила трактирщика из Тампль. Он тоже сначала принял нас за сборщиков «налога на защиту». Тогда я ошибочно подумала, что это очередной из бесконечной череды налог Факультета. Однако то была цена, в обмен на которую бандиты оставляли лавочников в покое.

Крестная Мать обмолвилась о полиции…

– Гранд Шатле вам платит дань? – изумилась я.

– Конечно! Любая работа заслуживает вознаграждения, в том числе и контроль за преступным миром. – Равенна измерила меня взглядом из-под тяжелых, ярко накрашенных век. – Мы, Лакрима, выполняем грязную работу вместо солдат дозора. Перерезаем глотки отчаявшимся, которые слишком громко кричат о восстании против Магны Вампирии. Возвращаем в бордели сбежавших шлюх. Порой убираем бродячих незаконных вампиров, которые шатаются по улицам, выполняем контракты честолюбцев.

Я едва верила ушам! Принимая нас в Гран-Шатле, Л’Эский скрыл факт, что заключил пакт с канальей. Наверняка Король не в курсе о способах сохранения порядка в столице. Париж определенно прогнил до основания, и неважно в чьих лапах – дворян или бандитов. Только всегда страдали бедняки.

Равенна достала сигару. Вот причина хриплости ее голоса – табак! Один из слуг подобострастно кинулся к ней, чиркнул огнивом перед накрашенными губами.

– Grazie[43], Козимо!

Кончик сигары разгорелся, выпуская едкий дым, который вскоре наполнил помещение.

– Так на чем мы остановились? Ах да, Дама Чудес… Ты, Гастефриш, оруженосец Короля, прекрасно знаешь, что страх – это закваска порядка. Именно так твой хозяин правит уже три столетия, vero o no? Правильно? То, что работает в масштабах империи, столь же эффективно в масштабах города: здоровая доза страха обеспечивает прочную стабильность, и именно в этом заключается специализация Лакримы.

Она жадно затянулась. Очевидно, так же жадно женщина высасывала ресурсы народа, как вампиры его кровь.

– Страх заставляет общество идти в ногу со временем, – продолжала Крестная Мать. – Но террор, напротив, приносит беспорядок и хаос. Последние несколько месяцев являются жалкой иллюстрацией этого. Горожане, разоренные нападениями нечисти, больше нам не платят налогов. Они тратят то немногое, что осталось, на бесполезные амулеты. Этот неумелый Л’Эский совершенно бездарен. Противостояние Короля Тьмы и Дамы Чудес в конечном итоге поглотит весь Париж!

Равенна округлила губы, выпустив серию кругов из дыма. Завитки поплыли к потолку, где растаяли, словно предвестник грядущей катастрофы.

– Пришло время нашему клану обосноваться в новом пристанище. Я уже давно подумывала о переезде в Ниццу, чтобы быть ближе к нашим итальянским корням. Мы, номады, – вечные кочевники, привыкшие к странствиям. Наши сокровища всегда с нами.

Она с нежностью провела рукой по кофру. Под «нашими» сокровищами она подразумевала эгоистичное «мое».

– Золото Лакримы следует за мной повсюду, – прошептала она. – Мы покинем этот обреченный город вместе до наступления Ночи Тьмы, не дожидаясь, пока Париж превратится в пепел.

Горькие слова Равенны душили так же, как дым ее сигары. Четвертое сословие до сих пор казалось единым целым, сплоченной массой угнетенных. Теперь я понимала: некоторым простолюдинам удалось обратить законы Магны Вампирии в свою пользу, как, например, этим разбойникам, вступившим в сговор с королевской полицией и плевавшим на закон о невыезде. Они, подобно паразитам, пили кровь своих же. Если один город отказывался их кормить, они мигрировали в другой, как блохи, переползая от одной собаки к другой.

– Зачем вы похитили меня, если Париж вас больше не интересует, и вы собираетесь покинуть его? – удивилась я.

– О, потому что ты слишком выгодная сделка, чтобы от нее отказаться! В моем кофре всегда найдется место для новеньких слитков. Я говорила, что некоторые готовы выкупить тебя задорого. Видишь ли, хотя главные заговорщики де Ля Ронсьера и сгорели на виселице Монфокона, остались богатые вельможи, которые не собираются прощать тебе то, что ты расстроила их планы.

Имя де Ля Ронсьера мгновенно пробудило воспоминания о безголовом теле. Меня передернуло от страха: я как будто снова увидела, как черный плащ Тристана погружался в ледяные воды Сены.

– Так это вы вернули мертвое обезглавленное тело Тристана де Ля Ронсьера, чтобы помучить меня?

Снова Равенна изобразила «рога» пальцами, брякнув бесчисленными браслетами:

– Ни за что на свете! Лакрима не вступает в сговор с алхимией, а тем более с некромантией! Напротив, мои люди спасли тебя от этого существа, появившегося неизвестно откуда. Ты утверждаешь, что это был Тристан де Ля Ронсьер? Возможно, твое воображение разыгралось? Ведь мне говорили только о ночной мерзости, которая все чаще и чаще появляется в этом проклятом городе.