Двор мёда и пепла

— Я должна остаться здесь. Я сама себя изгнала, поэтому сейчас у меня нет другого выхода. Постараюсь как можно быстрей наладить связь с другими фейри, но, если они под следствием, мне надо быть осторожной. Поэтому спасибо за предупреждение. — Я помолчала. — Думаю, если случится худшее, сбегу в лес и построю там бревенчатую хижину.

Так-то.

Гиацинта бросила на меня быстрый взгляд, затем снова гневно воззрилась на Фаолана, стараясь никуда больше не смотреть. По моему тону она поняла, что сейчас будет. Я собиралась снова солгать Фаолану, совсем чуть-чуть, и, как ни странно, чувствовала себя виноватой. Для меня прошло восемь лет. Для него и Гиацинты всего четыре. Тем не менее четыре года — долгий срок. Все мы изменились. Фаолан изменился в тот день, когда попрощался со мной в приюте: те частички мягкости, которые я видела в нем раньше, исчезли. Мне бы не мешало это помнить. Он больше не был моим героем.

Поколебавшись, я сказала:

— Если начнется облава или что-нибудь в том же роде, ты можешь заранее меня предупредить? Я не хочу драться с тобой и попортить твое милое личико. Если такое случится, уверена — женщины Неблагих назначат награду за мою голову.

Он меня удивил: встал и улыбнулся, глядя на меня сверху вниз. Наши глаза встретились, и я почему-то не смогла отвести взгляд.

— Сиротка, я бы хотел посмотреть, как ты попробуешь такое сделать.

Вызов — плохой способ заставить меня отступить.

Я встала и подступила к нему; наши носы почти соприкасались.

— Не искушай меня, Лэнни.

Когда я промурлыкала его прозвище, цвета в его глазах закружились немного быстрее. Всего на секунду, даже долю секунды, я подумала, что он сделает что-нибудь по-настоящему глупое — например, поцелует меня.

Кто-то откашлялся. Я дважды моргнула, внезапно и остро осознав, что на нас таращится Цинт. Она смотрела так увлеченно, что ей не хватало пакетика с попкорном, чтобы завершить образ зрительницы.

Фаолан очнулся первым, отступил назад, его взгляд заметался между мной и Гиацинтой.

— Я буду проверять, как ты. Как вы обе.

Вот и надейся убедить его сказать, когда произойдут облавы. Вместо этого нам придется опасаться и его, и Благих.

— Если ты сумеешь меня найти.

Я вздернула подбородок и обнаружила, что любуюсь его высокими скулами и почти синеватым оттенком черных волос. Его улыбка была острой и откровенно хищной.

— У меня никогда не было проблем с тем, чтобы тебя найти. Имей это в виду.

О чем он?

Фаолан открыл дверь, и в комнату ворвался холод. Оглянувшись через плечо, он некоторое время внимательно на меня смотрел.

— Будь осторожней, Сиротка. Ты больше не на Унимаке.

Гиацинта шагнула к нему.

— Она могла бы надрать твою неблагую задницу, Лан. Убирайся отсюда, пока я не натравила на тебя Алли.

Не уверена, что я могла бы подтвердить ее слова делом, но оценила оказанный мне вотум доверия. Лан нахмурился, но потом снова посмотрел на меня, и его лоб разгладился, а легкое подергивание губ почти превратилось в улыбку.

— Передай Рубезалю мои наилучшие пожелания.

11

Я смотрела на закрытую дверь целых две секунды, прежде чем подбежать к ней и рывком распахнуть. Я ожидала увидеть Фаолана, ухмыляющегося через плечо, но передо мной лежал нетронутый снег, без единого отпечатка ног.

— Он исчез, — сказала я хрипло. Мои мысли кружились, как падающие снежинки.

Призрачность, способность исчезать, была способностью Неблагих. Когда я впервые увидела этот трюк в действии, мне сразу захотелось им овладеть. Но хотя некоторые Благие могли маскироваться, мы не могли становиться полностью невидимыми — для такого требовалась сила, связанная со смертью, а не с жизнью.

Деревянные перила, из которых Фаолан зачерпнул энергию для своей призрачной магии, сгнили и почернели, между плитами подъездной дорожки виднелось много недавно высохших сорняков. Смерть — верный признак того, что на волю выпустили магию Неблагих.

— Черт, Цинт. Вот чему мне нужно научиться.

Закрыв дверь, я вернулась к подруге, которая снова хлопотала на маленькой кухне.

— Это было сильно. — Цинт бросила на меня беглый взгляд. — Даже не знаю, ненавидит он тебя или ему страсть как хочется тебя трахнуть. А может, и то и другое?

Я возвела глаза к потолку. У Гиацинты все сводилось или к еде, или к сексу — а может, и к тому, и к другому, даже знать не хочу, к чему именно. Вообще-то моя подруга не так уж сильно отличалась от огра. Мысль об этом заставила меня улыбнуться, и Цинт ответила мне улыбкой, неверно истолковав причину моего веселья.

— Значит, ты все еще хочешь залезть к нему в штаны? О, Алли, он сексуален, надо отдать ему должное, хоть он и полный засранец. Я все еще жалею, что промахнулась, когда восемь лет назад швырнула в него скалкой. С него не помешало бы сбить спесь.

Она вытерла руки о джинсы и опустилась на один из стульев у маленького столика.

Я подняла руки в шутливом признании поражения.