Двор мёда и пепла

Цинт была не одна. Ее окружала группа мужчин-фейри, которые — потрясающе! — находились на разных стадиях влюбленности. Ну и ну. Как им удалось так быстро ее найти?

— Послушайте, мальчики, я уже сказала, что должна оставить хоть немного для своей младшей сестренки. Это ее любимое блюдо, а у нее были тяжелые несколько дней.

Мы с Дрейком наперегонки бросились к кухонной скамье, и Цинт подняла глаза.

Еда так вкусно пахла! Некоторые вещи стоят того, чтобы за них убить, и эльфийский хлеб Гиацинты, несомненно, был одной из таких вещей.

Даже мимолетный взгляд сказал мне, что Цинт попала в кулинарный рай. Все здесь было высококлассным, отделанным блестящим деревом и мрамором — долбаным мрамором! — а кастрюли и сковородки блестели отполированной медью.

Я не пекарь и не повар, но поняла, что здешняя кухня может соперничать с дворцовыми кухнями на Унимаке, к тому же тут под ногами Гиацинты не путалось двести других поваров. Предыдущий повар, который готовил для команды только фасоль и сосиски, с радостью уступил ей свое место.

— Пожа-алуйста. — Я улыбнулась Цинт глупой, натянутой улыбкой, которая всегда заставляла ее смеяться до упаду, и она со смехом пододвинула ко мне тарелку с нарезанным эльфийским хлебом, намазанным сливочным маслом и ярким оранжево-красным джемом.

Я внимательно посмотрела на Дрейка, когда тот взял ломоть. Лучше этому ублюдку ограничиться одним куском.

Хлеб готовился из слоеного теста — сперва тесто, потом смесь из сахарной пудры и растопленного сливочного масла; все это сворачивалось в рулет, который требовалось выпекать при определенной температуре. Хлеб был восхитительным даже без сладкого и терпкого свежего джема.

— Это морошковый джем. Чертовы ягодки были такими маленькими. — Цинт сложила пальцы в щепоть. — Их было так трудно ухватить, что здешние мальчики предложили свою помощь. Но оно того стоит, тебе не кажется?

Она улыбнулась, не обращая внимания на устремленные к ней мечтательные взгляды. Черт, я бы тоже так смотрела на нее ради добавки. Хотя, может, и не пускала бы слюни, как тот крупный блондин.

— Потрясающе, — пробормотала я и отправила в рот еще один кусок.

Я еще не завтракала и пропустила обед. Повышенный метаболизм — это здорово и все такое, но он означает, что нельзя отказываться от еды. Я едва удержалась, чтобы не облизать пальцы.

Тихий стук в дверь прервал гул разговоров на кухне. В дверном проеме появилась хрупкая женщина, даже ниже меня.

— Рубезаль здесь, и он хотел бы поговорить с тобой, Каллик без Дома.

Я быстро сполоснула руки и вопросительно взглянула на Цинт.

Та кивнула и подмигнула мне, счастливая тем, что находится на своей кухне в окружении обожающих мужчин.

По дороге я рассматривала свою провожатую. Женщина едва доставала мне до плеча, ее длинные белые волосы мягкими волнами ниспадали почти до полу, уши были заострены. Я знала только один вид фейри с заостренными ушами, и считалось, что этого вида больше не существует.

Воспитание не позволило мне задать вопрос, но я увидела, как напряглись плечи моей спутницы, как будто она знала, что вертится у меня на кончике языка.

А ведь она, наверное, и вправду это знала. Фейри-мистики умели читать мысли, поэтому Элита истребила их в последней войне. По крайней мере, так нам говорили в школе.

Я с трудом сглотнула и сосредоточилась на своих мыслях.

«Мне нравятся ее волосы, они такие красивые».

Затем, не успев передумать, я догнала женщину и посмотрела на нее сверху вниз.

Ее щеки порозовели, но на губах заиграла мягкая улыбка. Женщина взглянула на меня, порозовела еще сильнее, махнула рукой в сторону массивной двери высотой в двадцать футов и сказала:

— Он ждет там.

— Спасибо.

Я ускорила шаг. Не то чтобы я ее боялась, но… телепат — не та компания, в которой хочется быть, когда у тебя есть секреты.

Подавив своенравные мысли, я упорно думала об эльфийском хлебе, пока женщина не скрылась из виду.

Она даже не представилась, и это меня вполне устраивало, учитывая, что мне придется избегать ее как чумы. Одна шальная мысль о причастности к уничтожению Андерхилла — и мне конец.

— Чтоб меня поимел Луг, — пробормотала я, постучав в дверь.

— Войдите.

От голоса Рубезаля завибрировало толстое дерево.

Я моргнула, глядя на дверь, на резьбу, сделанную опытной рукой. На одной стороне двери — полумесяц Неблагого двора, окруженный ночными животными. Летучие мыши, волки, пумы, совы — лишь некоторые из них. На другой стороне — солнечные лучи Благого двора в окружении медведей, птиц, оленей и орлов. Я провела пальцем по обоим символам, острая боль отозвалась в моем сердце при мысли об Унимаке.

Я почти не скучала по острову во время тренировок, скучала только по Цинт и вспоминала маму, но это потому, что всегда знала, что вернусь. А теперь я могу никогда больше не увидеть Унимака.

Не то чтобы меня отталкивала жизнь фейри в Треугольнике, но я не хотела отказываться от своих давних грез. Мечты о собственном жилье — единственное, что поддерживало меня в течение последних восьми лет.

Вздохнув, я вошла в кабинет Рубезаля.