Двор Тьмы

Сегодня 31 октября 299 года Темной эры. Как и каждую ночь в течение двухсот девяносто девяти лет со дня своей трансмутации, монарх был одет в коронационный костюм: рубашка с величественным черным жабо, каскадные рукава из черного кружева, блестящие черные шелковые чулки.

Полотнища огромной мантии из темного бархата, подбитой мехом горностая, ниспадали на ступени помоста.

Посреди этого облака ночи, под темными волосами сияла золотая маска, как далекая звезда.

Она изрекла, не двигая губами:

– Что ж, мадемуазель де Гастефриш, кажется, время всегда против вас. Прошлым летом вы заявились ко Двору слишком рано. Сегодня здесь вы появились слишком поздно. Да еще в таком виде!

В тени трона зашелестела сгорбленная фигура, закутанная в алую накидку, верхушку которой украшал гигантский воротник «фреза» из белой ткани. На нем, словно отрубленная голова на тарелке, лежала лысая, с синим оттенком голова: Экзили, Великий Архиатр. Его смех эхом отразился от высоких вековых сводов, словно повторяя: слишком поздно, слишком поздно!

Мой взгляд упал на широкий партер у подножия королевской эстрады. По обе стороны выстроились преподаватели и воспитанники школы. Генерал Барвок и Зашари де Гран-Домен… Мадам де Шантильи и Серафина де Ля Паттебиз… Шевалье де Сен-Лу и Мари-Орнелла де Лоренци…

Все смотрели на меня с недоумением, кроме двоих: Наоко и Эленаис.

Под шиньоном, украшенным цветами сакуры и перламутровым гребнем, подруга улыбалась мне, будто говорила: «Несмотря на все наши разногласия, я рада, что ты наконец здесь».

Эленаис, напротив, не скрывала злобного раздражения. Вместо объемной юбки-панье на ней был облегающий кожаный наряд, как у Люкрес. Более удобный для боя. Красотка уже видела себя среди королевских оруженосцев, рядом с мадемуазель дю Кревкёр. И вуаля! Неожиданно заявилась я оспорить ее победу…

Двух дуэлянтов в центре партера мое появление застало врасплох: они замерли в разгар поединка. При взгляде на них сердце мое разрывалось от избытка чувств. Яркая улыбка озарила лицо Тристана. Рафаэль побледнел при виде Сураджа! В белоснежных рубашках, в поту, с короткими шпагами в руках, они, словно две марионетки, висели на невидимых нитях в руках Короля.

– У меня нет оправданий, Ваше Величество, – сказала я, склонившись в глубоком реверансе в шелковой юбке с порванными кружевами, под которой прятались бархатные бриджи. – Я знаю, что опоздала. Уже пробило восемь часов, а значит, я проиграла. Но вы – бессмертный повелитель Магны Вампирии. Вы – всемогущий владыка пространства и времени.

Я выпрямилась, произнеся слова «пространство и время», которые услышала из уст монарха в ту ночь, когда он шел в любимую обсерваторию созерцать космос.

– Вы – Нетленный!

Голос мой дрожал среди гробовой тишины. Придворные молчали, пребывая в шоке от того, что я осмелилась обратиться с речью к Королю.

– Ваша безграничная власть меняет даже ход времени, о чем свидетельствует ваше правление, положившее конец истории. Что такое плюс-минус несколько минут? Для монарха, который держит в своей руке Вечность? Одним-единственным словом вы можете стереть мгновения моего опоздания.

С высоты фантастического трона золотая маска Короля оставалась непроницаемой. Я просила у него второй шанс, но также понимала: стоит ему щелкнуть пальцами, и меня тут же приговорят к смерти.

Толпа затаила дыхание. Секунды замерли, как застывшие сосульки.

Сквозь металлические губы послышалось величественное:

– Да будет так!

И тут же галерея Зеркал ожила.

Придворные снова защебетали и зашуршали платьями.

Лакеи снова принялись за работу.

Эленаис снова рвала и метала молнии в мою сторону.

Тристан снова был готов к поединку.

Он нанес неожиданный удар, воспользовавшись замешательством Рафаэля, все еще ошеломленного появлением Сураджа. Двор зарычал от восторга: сабля оцарапала плечо испанца, оставив фиолетовую дорожку на белой рубашке.

– Сурадж, раз уж вы здесь, отведите неудачника в лазарет Факультета! – приказал Король. – Моя подопечная больше не нуждается в вашем эскорте. Через несколько мгновений ей придется сражаться одной.

Оруженосец поспешил к Рафаэлю. В глазах последнего я не смогла прочесть ни боли от раны, ни сожаления от поражения. Только радость от того, что он вновь в объятиях своего возлюбленного. Они ушли, унося драгоценный секрет подальше от Двора, который уже переключил внимание на Тристана.

Шевалье де Сен-Лу высоко подняла руку юноши для всеобщего обозрения.

– Победитель! – воскликнула она.

Гром аплодисментов потряс стены галереи. Сколько среди них тех, кто искренне приветствовал нового королевского оруженосца? Сколько среди них ликующих заговорщиков, радующихся победе своего чемпиона? Не они ли поторопили смерть старого отца Томаса де Лонгедюна, чтобы расчистить путь для Тристана? Еще одна жертва на пути, ведущем к усыпальнице Короля… К уничтожению тирана. Может, прав Монфокон: у них слишком длинные руки?