Дворец для рабов

– Слушаюсь, – ответил по-военному парень и задумался над странным словом, в котором одновременно звучало и уважение, и насмешка: – В смысле – биолога?

– Фи, какое приземленное слово. Видел бы ты эту женщину, сам сгенерировал бы нечто, связанное с богиней. – Кай неожиданно улыбнулся – вовсе не так, как раньше. Лицо мгновенно изменилось, стало моложе и красивее, даже, пожалуй, романтичнее, что мало соотносилось с этим загадочным человеком, ликвидатором. – Правда, многие предпочитают называть ее рыжей бестией, – договорил он уже другим, не столь возвышенным тоном.

Тим хмыкнул, моргнул, отгоняя черных мушек, мельтешащих перед глазами, пытаясь вновь сложить рассыпающуюся картину мироздания, и без того уже изрядно перекореженную. Потому что, как заметил бы Колодезов, говорил Кай с восторженной интонацией поэта начала прошлого века, а на лице его застыла неподражаемая дурость, свойственная влюбленным.

– Не суть, – спустя пару секунд вздохнул тот, вогнал в вену Тима очередную иглу и стал самим собой: немного циничным, слегка усталым и почти всесильным. – Главное, что ты сейчас сможешь бегать, прыгать, лазить и функционировать на пике возможностей, и даже ничем плохим не расплатишься за подобное неумное времяпрепровождение. Разве что через три часа свалишься и проспишь часов двенадцать, после чего будешь чувствовать себя сносно, а не старой развалиной.

– Откуда тебе знать, если понятия не имеешь, что вколол? – прислушиваясь к себе, спросил парень. Боль действительно улетучилась из тела. Мышцы требовали движения. Он не стал себя сдерживать и с наслаждением потянулся, разминая спину. Сталкер смотрел на него оценивающе и одобрительно.

– Формула мне неизвестна, как и состав, а вот действие – вполне, – заверил он. – Кто, по-твоему, являлся первым испытуемым? – И, подмигнув, посоветовал: – Не дрейфь, если уйдем с «Марксистской» незамеченными, считай, выбрались.

Кай отворил дверь камеры и выпустил Тима в коридор, погасил фонарь, погружая их обоих в кромешную мглу. Глупого вопроса, почему на станции, являющейся режимным объектом, темнотища, хоть глаз выколи, парень решил не задавать. И так ведь ясно, кто приложил к этому руку. Наверняка техники уже давно борются с неполадкой, а тюремщики охраняют их и не слишком рвутся проверять заключенных, сидящих в клетках и никуда не способных деться без посторонней помощи. Впрочем, Тима, наверное, все же охраняли, хотя… он ведь не выдал необходимую информацию даже под химией, а оставили его в таком состоянии, что толком не побегаешь, если только уползешь, и то недалеко.

Сталкер осторожно, но чувствительно толкнул его в спину, принуждая двигаться в нужном направлении. Тим был бы и рад, но, лишенный зрения, чувствовал себя, словно насекомое, угодившее в смолу. Он шел, но казалось, будто стоит на месте, а главное, почти сразу потерял своего проводника и указанное им направление.

– Я ничего не вижу, – прошептал парень, в очередной раз оступившись.

– Зато я вижу, – бросил сталкер, ухватив за плечо, практически обняв, зафиксировал рядом и побежал по гладкому полу. Осталось только подстроиться под него, а потом ни о чем не думать, полностью доверившись. Глаза Тим закрыл. Все равно от них не было ни малейшего прока.

Тишина, давящая на уши. Быстрые, тихие шаги. Стук сердец: одного – размеренный, не сбившийся с ритма и даже не ускорившийся, второго – заполошный. Ледяной ветер тоннеля, бьющий в лицо.

– Кай… – очень-очень тихо, практически одними губами. – Немчинов рассказывал, что на перегоне от «Марксистской» до… следующей станции, – Тим забыл название и никак не мог вспомнить, – поселилось зло.

– А то я не в курсе, – фыркнул тот и подтолкнул Тима к лестнице.

Пальцы сомкнулись на холодном металле, в голень уперлась первая перекладина, и Тим немедля поставил на нее стопу.

– Быстро, – требовательно сказал Кай и подтолкнул его в спину.

Потом он долго лез вверх, прислушиваясь к тишине и гоня подальше мысль о том, что остался в одиночестве. Кая он ощущал едва-едва. Если тщательнее вслушивался в тишину, мог уловить случайный стук подошвы по металлической перекладине или более шумный, чем обычно, вздох.

Мгновенный страх скрутил внутренности на миг, стоило руке ухватиться за пустоту. Пара мгновений для осознания – впереди ровная площадка, еще один секретный путь – и он перебросил тело на жесткий бетонный пол, растянулся на нем, чувствуя приятное тепло, разливающееся по мышцам. Сталкер забрался следом; вспыхнул блеклый синий огонек.

– Вставай, пойдем.

Парень подчинился. Спать пока не хотелось, слабость не спешила набрасываться, и чувствовал он себя как прежде, хотя осознавал, что избит и голоден.

– Стоим, переодеваемся.