Двуглавый орел

Тотт, как мог, увеличивал обороты двигателя, но ему не удавалось нас вытащить — мы застряли, как огромная муха, отчаянно жужжащая на липучке. Я прошлёпал по грязи к хвосту и подставил плечо под хвостовую опору, пытаясь уменьшить тормозящий эффект. Но колёса лишь глубже тонули в мягкой чёрной земле. Мы стали резать ветки, чтобы набросать под колёса, попробовали приподнять колеса с помощью рычага из большого сука, но всё бесполезно. Мы попали в ловушку, застряли на поле, глубоко в тылу врага, без надежды освободиться, если не сможем найти лошадей или грузовик, чтобы нас вытащили. Тотт выключил двигатель, а я прислонился к фюзеляжу, задыхаясь от усилий и вытирая лоб.

И только тогда я их увидел. Наверное, они уже несколько минут стояли, наблюдая, как мы изо всех сил старались выбраться. Молча стояли рядом, черноглазые, со смуглыми лицами, заросшими чёрной щетиной, в соломенных шляпах, драных штанах и рубашках. У каждого в руках — серп или вилы. Мы попались.

Без сомнения, крестьяне пришли, чтобы не дать нам сбежать, пока другие отправились за карабинерами. Я внезапно задумался о том, как проводят время в лагерях для военнопленных. И тут мне в голову пришла идея. Почему бы и нет?

Нам нечего терять. Эти работяги, явно бедные, и возможно, совершенно безграмотные, живут в захолустье и вряд ли могут прочесть даже газетные заголовки, а про справочники, чтобы распознать аэроплан — и говорить нечего. Зачем я четыре года потел на уроках итальянского в Морской академии, если не ради таких моментов, как этот? Я решил обратиться к плотному мужчине средних лет, похожему на бригадира или деревенского старосту.

— Buon giorno, — сказал я с улыбкой. — Как видите, нам пришлось здесь приземлиться из-за проблем с двигателем. Нет ли у вас тут поблизости телефона, или, может, вы подсобите вытащить аэроплан из грязи, чтобы мы смогли взлететь и продолжить путь?

— Кто вы такие и откуда?

— Два лётчика из ВВС Италии, летим с нашей базы в Венеции в аэропорт Бассано. Но скажите, — добавил я, — есть ли в вашей деревне карабинер или священник?

Я беспокоился, что, даже если поблизости нет полисмена, может быть, есть священник, знающий о мире достаточно, чтобы, увидев австрийский аэроплан, опознать его.

— В нашей деревне нет ни священника, ни карабинеров, ближайшие — в казармах Кастельфранко.

— Отлично, то есть, я хотел сказать, какая жалость. Так вы поможете нам выбраться?

Крестьянин повернулся к стоящему рядом и глазеющему на нас мальчугану.

— Мауро, беги домой к Рончелли, пусть приведет своих волов, и ещё пусть прихватит моток верёвки.

Босоногий малыш понёсся прочь. Это и впрямь оказалось совсем легко. Наверняка эти невежественные крестьяне никогда раньше не видели аэроплана, по крайней мере, на земле.

Из-за того, что мне так легко удалось их обмануть, я начинал чувствовать себя мерзавцем.

— Друзья мои,— сказал я,— мы проследим, чтобы вас как следует наградили за беспокойство, когда доберёмся до аэродрома. Как называется эта деревня?

— Бузовеккио ди Кампосампьеро, если вам интересно, — сказал "бригадир", — но объясните мне кое-что: что означают эти чёрные кресты на вашем аэроплане?

Я нервно сглотнул, и тут мне пришла в голову отличная идея.

— Это в знак того, что аэроплан освящён Папой на церемонии в Риме в начале этого года. Папа помазал аэроплан освящённым елеем, кресты отмечают места помазания. Как видите, они олицетворяют пять ран нашего Господа.

Итальянец хмыкнул и вытянул шею, чтобы посмотреть маркировку на верхнем крыле.

— Понятно. В таком разе, его святейшеству наверное пришлось влезать на стремянку, чтобы туда достать.

В его голосе звучало сомнение, но я решил, что у него просто такие манеры, похоже, он был суровым человеком даже в лучшие времена.

Мальчик уже возвращался, ведя за собой двух сопящих светло-коричневых волов и с мотком плетёной из соломы верёвки на плече. Мы прицепили верёвку к стойке шасси и примерно через пять минут рывков и толчков освободили аэроплан, так что теперь он снова стоял на твёрдой земле. Когда всё было позади, мы взглянули в небо и увидели аэропланы, на большой скорости направляющиеся на север — похоже, четыре "Ньюпора" и какой-то двухместник. Но очевидно, они нас не заметили.

Тем лучше, подумал я; взлетим и продолжим путь к Перджине, держась позади них на почтительном расстоянии. Сельские труженики разглядывали, как мы с Тоттом снимаем алюминиевые панели, прикрывающие двигатель, чтобы добраться до двух магнето в передней части блока цилиндров. Тут я с благодарностью подумал о том, что первая субмарина под моим командованием, U8, была оснащена бензиновыми двигателями "Австро-Даймлер", а главный инженер растолковал мне полный набор инструкций по их обслуживанию. Заставить двигатель снова заработать предстояло мне. Тотт — превосходный лётчик, но в связке с ним можно было полагаться лишь на его орлиный инстинкт. Что касается прочего, то от механики он был как нельзя более далёк.