Двуглавый орел

Мы поднимались над полем под птичий гомон в тополях внизу, а крестьяне махали нам на прощание. За прошедшие с тех пор годы я никогда не слышал, чтобы об анархистах упоминали иначе как о волках в человеческом облике — бомбометатели, убийцы, враги человеческого рода. Это были единственные анархисты, с которыми мне довелось встретиться, и должен сказать, они обошлись с нами вполне доброжелательно.

В тот день около трех часов мы приземлились на аэродроме Перджине после обычного полета, следуя вдоль реки Брента до Бассано-дель-Граппы, затем перелетели через холмы и линию фронта, пока не увидели мерцающие вдалеке озера Кальдонаццо. Аэродром Перджине, где базировалась седьмая эскадрилья, был примитивнейшим, как и все другие аэродромы на итальянском фронте в те дни: бугристое травяное поле, окруженное нагромождением деревянных домиков и брезентовых ангаров.

От Капровидзы его отличал опасный заход на посадку вдоль увитой виноградником горы с довольно грубым замком девятнадцатого века, пародией на стиль Ренессанса, на полпути. Из-за нисходящих и восходящих от горы потоков теплого воздуха аэроплан скакал и подпрыгивал, словно резиновый мячик, когда Тотт вел его на посадку.

Вдобавок ко всему, примерно после часа относительно плавного хода снова забарахлил двигатель. Было ясно одно: чтобы пролететь еще километр кружного пути обратно в Капровидзу, нам придется заменить магнето. Лететь над Альпами в октябре — достаточно рискованное предприятие и без борьбы с перебоями в работе двигателя.

Тотт вырулил к стоянке аэропланов перед ангарами (я шел рядом и направлял его, поскольку у него не было переднего обзора). Я решил доложиться командиру Седьмой эскадрильи и отдать аэроплан в их мастерскую, а потом позвонить по телефону в Капровидзу и сообщить, что миссия прошла успешно, но мы доберемся до дома поздно.

Тотт выключил двигатель и неуклюже выбрался из кабины, с красными глазами и измазанным лицом, после четырёх часов в воздухе и трёх или около того, проведённых на грязном поле, пока я возился с контактами. Он потягивался и зевал, а я подошёл к ступенькам канцелярии. Приземляясь, мы выстрелили жёлтой и белой ракетами, как положено, но никто не следил за нашей посадкой. Да и вообще никого не было видно, так что я подумал, не случилась ли здесь вспышка холеры?

Может, союзники выбрали это место для испытания луча смерти или какого-нибудь ужасного нового отравляющего газа, от которого жертвы просто испаряются? Я заглянул в канцелярию. На меня бросил взгляд молодой оберлейтенант в расстёгнутом кителе и со спущенными подтяжками. Он даже не потрудился встать из-за стола.

— Ну, кто там?

Я энергично отдал честь.

— Барон Оттокар фон Прохазка, линиеншиффслейтенант императорского и королевского флота, в настоящее время передан в распоряжение эскадрильи ВВС 19Ф в Капровидзе.

Он недоуменно смотрел на меня. Я продолжил:

— Имею честь доложить, цугфюрер Тотт и я только что приземлились после успешного завершения задания по бомбардировке моста в венецианской лагуне.

Он продолжал недоуменно смотреть на меня и казался совершенно сбитым с толку, как будто я только что объявил ему о своём прибытии из Вальпараисо через Виннипег.

— Тогда что вы здесь делаете?

Я подумал, не имею ли я дело с душевнобольным — возможно, его отправили сюда выздоравливать после острой контузии. Так что я постарался проявить терпение.

— Мы из эскадрильи 19Ф в Капровидзе, только что выполнили бомбардировку Венеции. Здесь мы по пути домой, это к северу от границы, в Доломитовых Альпах.

— Капровидза? Никогда не слышал. Это на восточном фронте?

Я начинал раздражаться всерьёз.

— Когда в последний раз там был — нет. Это неподалёку от города Хайденшафт.

— А где это?

Я начал барабанить пальцами по столу.

— На фронте Изонцо, в секторе Седьмого корпуса Пятой армии. Но вы наверняка должны были нас ожидать — все распоряжения выданы на прошлой неделе, самим Верховным командованием.

— Ничего об этом не слышал, совершенно ничего.

Он покопался в куче разбросанных по столу бумаг, что-то бормоча себе под нос.

— Не поверите, сколько всякого мусора нам каждую неделю из штаба дивизии присылают. Нам нужен ещё один адъютант на полную ставку, только чтобы разбирать эти циркуляры... Ну вот, наверное, это оно и есть.

Он вытащил скомканную телеграмму и принялся её читать, время от времени с подозрением поглядывая на меня. Внезапно отошёл и выглянул в окно, затем направился ко мне.

— Здесь сказано "два аэроплана". Как вышло, что тут только один?

— У летевшего с нами аэроплана, который вёл оберлейтенант Поточник, возникла неисправность двигателя, и он развернулся, когда мы полетели через Триестский залив. Я думаю, они должны были благополучно приземлиться, но не уверен. Если хотите, чтобы я это выяснил, то спрошу, когда буду звонить на базу с докладом о нашем прибытии. Вы не возражаете? — Я потянулся к телефону на столе, но не успел я коснуться трубки, как лейтенант быстрым движением отодвинул аппарат.

— Этот телефон только для оперативных вопросов: командир требует строгой экономии — распоряжение штаба войсковой группировки.