Двуглавый орел

Мы вырулили к стоянке, и Тотт выключил двигатель, а команда механиков бежала к нам через поле. Внезапная тишина была ошеломляющей после почти двухчасового гула двигателя и рева ветра. Тотт поднял очки, и я увидел, что его глаза воспалены от напряжения, вызванного нашими дикими маневрами над Пальмановой.

Мы оба вымотались от сочетания волнения, высоты, нагрузки и вдыхания паров бензина в ледяном воздухе. Когда я спустился на поле, то заметил, что колени мои дрожат, а сердце все еще колотится после краткого воздушного боя и последовавшего за ним штопора. Франц Мейерхофер первым добежал до меня и похлопал по плечу.

— Ну, Прохазка, старина, вернулись целым, я погляжу. Засняли свой праздник?

Я улыбнулся.

— Да, премного благодарен, — ответил я, подписывая мотоциклисту квитанцию за фотографии, приложенную к боковой обшивке фюзеляжа. — Задание выполнено в точном соответствии приказу. Но это ещё не всё: Тотт на обратном пути сбил итальянский двухместник.

От авиамехаников послышались одобряющие возгласы, и самокритично заулыбавшийся Тотт был водружён на их плечи в ожидании триумфального шествия по аэродрому.

Они бы и со мной поступили так же, но дистанция между офицерами и рядовыми в императорской и королевской армии была слишком велика для того, чтобы они не постеснялись такой затеи, так что я шёл позади триумфальной процессии.

— А что случилось со Шраффлом и Ягудкой? — спросил я.— Они уже вернулись? Мы видели, как они скрылись в облаке где-то по эту сторону Пальмановы, но затем на нас напали итальянцы, и у нас появились другие заботы. Я бы сказал, они должны были вернуться раньше нас.

— На этот счёт не беспокойтесь: наверное, двигатель у них забарахлил, или они заблудились, или еще что-то, и они сели на другом аэродроме. Такое случается постоянно. Неприятности всегда где-нибудь поджидают. Уж лучше найдите, чем перекусить. Краличек сейчас занят месячным отчётом, так что пока не может с вами встретиться.

— А Тотт может пойти с нами выпить в столовой?

Мейерхофер почему-то засомневался.

— Нет-нет, думаю, не стоит: лучше не рисковать. Герр командир не любит, когда не по уставу, на грани и всё такое. Но Тотт может развлечь тебя в унтер-офицерской столовой, если захочет; против этого ничего не имею.

Так что я пожал на прощание руку моему верному пилоту и направился к своей палатке. Удалось урвать около часу столь необходимого сна, прежде чем меня, встряхнув, разбудил Петреску, сообщивший, что герр командир Краличек срочно желает меня видеть. Я спешно умыл в брезентовом тазу лицо (всё ещё был чумазым oт выхлопных газов), прошёлся по волосам расчёской и отправился на встречу к нему в кабинет.

Когда я подошёл отдать честь и доложить об успехе операции, то с первого взгляда понял, что гауптман Краличек недоволен. Он небрежным жестом поприветствовал меня в ответ и предложил сесть. Сам, однако, продолжал стоять; по существу, всё время разбора он прослонялся по комнате, держа руки за спиной и адресуя свои замечания углам кабинета, так что мне приходилось то и дело выгибать шею, чтобы его услышать. Первый его вопрос всплыл лишь после нескольких мгновений явной внутренней борьбы.

— Скажите-ка, герр линиеншиффслейтенант, сколько километров вы сегодня покрыли?

— Прошу прощения, герр командир, но я не знаю. Отсюда до Пальмановы примерно пятьдесят километров по прямой, но мы сделали крюк над Гёрцем, а затем удалились к западу, чтобы подойти к цели со стороны Венеции. Что касается обратного маршрута, я не знаю точно, где мы пролетали, так как находились в огневом контакте с противником.

— Иначе говоря, вы, офицер-наблюдатель, понятия не имеете, сколько вы пролетели в итоге? Это смахивает на халатность.

— Но герр командир, — возразил я, — согласитесь, точное расстояние едва ли имеет значение. Мы достигли нужной точки, выполнили задание и вернулись на базу, сбив по пути один аэроплан и успешно уклонившись от другого. Вряд ли важно, сколько километров мы при этом покрыли.

— Важно, герр линиеншиффслейтенант, крайне важно. Успех действий данного подразделения, как и всех операций, зависит от точности и тщательного ведения записей. Я хочу, чтобы в будущем ваше письменное изложение хода операции и сопутствующие отчеты содержали точные сведения, вплоть до сотни метров, касательно пройденного расстояния, для последующего сравнения с заявленными затратами топлива. Однако...— он повернулся, обращаясь уже к другому углу, — должен сообщить, что меня волнуют еще кое-какие моменты, касающиеся вашего устного доклада, по крайней мере, в том виде, в каком мне доложил только что оберлейтенант Мейерхофер. Вы, судя по всему, сбили итальянский аэроплан?

— Так точно, сбили. Точнее, цугфюрер Тотт сбил.

— Понятно. Какого типа?

— Герр командир, честно говоря, я не знаю. Определенно двухместник с ротационным двигателем, возможно, из семейства "Ньюпоров". Точно не могу сказать, но в наших каталогах я такого не припоминаю. Если отдел воздушной разведки желает, я могу набросать...

— Значит, вы не знаете, что это был за аэроплан? — резко перебил он.