Двуглавый орел

Кроме дела с захваченным "SP2", единственным примечательным событием тех первых дней августа стало прибытие нового шеф-пилота взамен бедняги Ригера. Он прибыл на служебной машине однажды утром, сразу после завтрака.

Кроме меня встретить его было некому, и когда он вышел с багажом из машины, то показался мне одним из приятнейших молодых людей: двадцати с небольшим лет, среднего роста, изящного сложения, с прекрасными светло-каштановыми волосами и нежными, довольно грустными глазами, какие встречаются у композиторов и поэтов.

Он искоса взглянул на меня, вежливо улыбнулся в приветствии и отдал честь. Затем немного повернул голову — и тут я увидел, что левой стороны лица у него нет; на месте скулы и виска — нагромождение бугорков, и морщинистый шрам вокруг глазного яблока, которое, казалось, готово вывалиться на щеку.

Я невольно вздрогнул и постарался больше не смотреть. Моя жена Елизавета последние два года проработала в отделении челюстно-лицевой хирургии в Венском мединституте, и она показывала множество душераздирающих фото, как это выглядит "до того". Что ж, это был, ясное дело, один из случаев "после того": одно из тех менее серьёзных повреждений, когда хирургам удалось в значительной степени подправить лицо, чтобы армейская медэкспертиза вновь признала его обладателя "годным к службе".

Он пожал мне руку — несомненно, заметив, что, подобно всем с ним общавшимся, я старался не смотреть ему в лицо — и представился как фельдпилот оберлейтенант Светозар фон Поточник. Мне довелось побеседовать с Поточником в тот вечер и в последующие несколько дней, и должен сказать, я сразу счел его одним из самых обаятельных людей, с которыми до той поры сталкивался: тактичный, с чувством юмора, скромный и наделённый способностью выражаться точно и искренне. И ещё он обладал незаурядным умом. Шаг за шагом я узнал его историю.

Родился он в 1894 году в небольшом городке Правницы, что на южном склоне Каринтии, где его отец преподавал в школе химию. И конечно же, в начале века та гимназия в Правницах стала яблоком раздора в условиях Австро-Венгерской империи, из-за острых споров о языке преподавания в школе, поскольку местное словенское население требовало равенства с немецкоговорящим.

Эти гнусные склоки длились годами, причём школа надолго закрывалась из-за беспорядков, бойкотов и блокад, перемежавшихся шумными скандалами в венском Рейхсрате, когда немецкие и словенские депутаты от Каринтии метали друг в друга чернильницы. По меньшей мере, три имперских министра образования ушли в отставку в связи с делом о гимназии в Правницах. Наконец, в 1908 году, к невыразимому отвращению немецких националистов во всей империи, Вена уступила и официально сделала школу двуязычной.

Но пока длилось это безумие, для семьи Поточника события развивались в другом направлении. Будучи человеком изобретательным, доктор фон Поточник, обречённый на долгие периоды вынужденного отпуска, осуществил революционный метод синтеза аммиака. В конце концов он сумел его запатентовать и продать патент синдикату CIVAG, который купил его на условии, что доктор переедет в Германию и запустит первую производственную линию.

Поэтому в 1909 году его семья распродала имущество и переехала в Мангейм, не слишком тепло распрощавшись с дряхлеющей Австрийской империей, с такой лёгкостью уступавшей наглым требованиям представителей низших рас. В результате детство Поточника прошло в Германии.

Выдающийся ученик и талантливый поэт, он преуспел в музыке, хотя больше интересовался богословием и моральной философией.

Примерно в 1910 году он также присоединился к "Вандерфёгелю", любопытному движение среди идеалистической немецкой молодежи, которая отклонила ценности кайзеровского Рейха и вместо этого направилась на поиски подлинного и естественного: пения птиц в лесу, церковных колоколов в альпийских долинах, рюкзаков, традиционных кожаных штанов и гитары вокруг походных костров, бега босиком по утренней росе и всякой прочей чепухи, благодаря которой (должен признаться) я начал ценить молодежь, проводящую время за игрой в бильярд в заполненных дымом австрийских провинциальных кафе.

В 1914 году Поточник собирался поступить в Геттингенский университет и изучать философию. Но война добралась туда раньше. Подобно миллионам других юношей в Германии, он рвался в бой, переполняемый пламенным желанием самопожертвования в войне, которая (как они полагали) шла не за территории и за не амбиции династий, а была проявлением могущества, молодости и силы духа; почти крестовый поход, сулящий Германии заслуженное место в мире и разрывающий кандалы, выкованные для неё стареющими нациями.

Разумеется, относительно его национальности были официальные оговорки: он по-прежнему формально считался австрийцем. Но в конечном счёте ему разрешили поступить на службу в германскую армию, "по пришествии административного подтверждения". Он поступил в Академический легион и почти тотчас же, после весьма кратковременной подготовки, был брошен в битву на Ипре с заданием взять штурмом деревню Лангемарк.