Двух дорог пересеченье (СИ)

Итак, её требовали во дворец. «Ну так что ж, — говорила себе вечером Натали перед тем, как лечь спать. — Видимо, такова судьба. Если завтра не удастся объясниться с Владимиром, если он отвергнет меня и не простит — тогда уеду в Царское. В конце-концов, не могу же я, в самом деле, валяться у него в ногах, вымаливая слова прощения. Или могу? А как же чувство самоуважения? Хотя о каком самоуважении может идти речь, если я рискую его потерять? Что мне дороже: собственная гордость или его любовь?» Передумав за прошедший день много всякого, расписав в своей голове различные исходы от своей завтрашней поездки в поместье Корфов, она, как бы не хотелось ей думать в благоприятном ключе, всё более и более сомневалась, что ей последует новое предложение руки и сердца. «Владимир тоже горд, слишком горд, чтобы так быстро простить! — думала она с горечью. — А Александр — как быть с ним? Вот ему я выскажу всё, что думаю о его поступках, если мне-таки лежит дорога в Царское! И пора бы ему понять, раз и навсегда, что я никогда не стану его дамой сердца. Никогда!»

Ощущая, что с недавних пор всякий раз, когда она думает об Александре Николаевиче, у неё портится настроение, Наташа вернулась к мыслям о Владимире. Вопрос с цесаревичем решён давно, окончательно и бесповоротно. Но даже вообразить, что придётся ставить точку в её отношениях с Корфом, было крайне тяжело. Ах, если бы он не держал на неё зла! Стоило только представить, что она уедет и больше не увидит его, как тоска, мучительная и невыносимая, камнем ложилась на грудь.

Натали, вновь набросив на плечи шаль, подошла к столику у окна и пододвинула к себе увесистый том с собранием сочинений Гёте. Там, меж страниц, она отыскала розу — ту самую, которую ей подарил Владимир после бала. Она взяла цветок в руки и, поднеся к лицу, попыталась вдохнуть едва уловимый аромат. На душе стало ещё хуже: «Если он меня не простит, мне останутся лишь воспоминания в виде засохшей розы!» Вернув подарок Корфа на место, она легла в постель да так и не сомкнула глаз до рассвета.

Встав с восходом солнца с фиолетовыми кругами под глазами, Наташа умылась, оделась и буквально считала часы и минуты до завтрака. Тихонько выйдя в сад, она вдохнула прохладный утренний воздух. Вчерашние тучи прошли стороной, небо было ясным. И только ветерок налетал порой, шевеля полы её накидки и раздувая юбку платья. Она в который раз проговаривала про себя слова, подготовленные для объяснения с Владимиром. Если всё пройдёт хорошо, то впредь она научится быть более чуткой к нему. А если пройдёт плохо? Она старалась гнать от себя подальше подобные мысли. «Лиза права: надо бороться за свою любовь, — твердила себе Натали, меряя шагами дорожки. — Сдаться я всегда успею».

Её позвали к завтраку, во время которого кусок не лез в горло. Она буквально впихнула в себя несколько ложек каши с маслом и сообщила Мише с Лизой, что уже велела закладывать экипаж. Князь Репнин вызвался ехать с ней в качестве поддержки, но она упрямо отклонила его предложение.

Таким образом, попрощавшись с родными, Натали села в повозку и покатила в сторону поместья Владимира. Она плохо помнила дорогу, поскольку все её мысли по-прежнему были заняты Корфом. Когда же лошади взобрались по знакомой аллее к парадному входу, княжна Репнина ощутила, как сильно стучит сердце у неё в груди. Спустившись на землю, она попала на крыльцо и подошла к двери. Дрожащими пальцами взялась за молоточек и постучалась. Сминая полы накидки, Наташа стояла, словно осуждённый, ожидающий смертельного приговора. Ей показалось, что долго не открывали. Хотя, скорее всего, просто со страху время растянулось более обычного. Но вот дверь отворилась, и в передней показался один из дворовых людей Корфа.

— Доброе утро, — сказала Наташа, не решаясь войти.

— Доброе, барышня.

— Владимир Иванович дома?

— Никак нет-с. Уехал барин. Ещё вчера, во второй половине дня.

Сердце Репниной упало.

— Уехал? Но куда? И надолго ли?

— Не ведаю я, — видя растерянный вид Натали, слуга, подумав, добавил: — Быть может, Варвара знает. Она у нас наиболее приближенная к господам.

— Тогда проводи меня к ней.

— Идёмте на кухню. Там она, где ж ей ещё быть? Пирожки с грибами готовит, — доложили ей и пропустили вперёд.

Войдя в дом, Наташа, робко ступая, добрела до кухни. Там она нашла привычно хлопочущую Варю, дававшую Алёне указания по поводу того, как правильно месить тесто.

— Наталья Александровна! — радостно воскликнула повариха, вытирая руки, перепачканные в муке, о фартук.

Она подошла и чмокнула княжну в щеку.

— Вы удачно приехали. У нас сегодня бульон с куриным мясом, а к нему пирожки со свежими, только сегодня рано утром собранными грибочками будут. Оставайтесь на обед — не пожалеете!

— Спасибо, Варя. Я, по правде сказать, с Владимиром Ивановичем хотела переговорить. Это очень важно, — ответила Натали как-то уж очень кротко и тихо.