Двух дорог пересеченье (СИ)

** Немножко из истории. Согласно правилам, фрейлина подавала прошение на высочайшее имя, испрашивая разрешение на замужество. После одобрения предстоящего брака она получала от казны соответствующее приданое. Это была достаточно приличная денежная сумма, размеры которой постоянно варьировались. Кроме того, фрейлине могли собрать в приданое и всевозможные вещи, украшения, предметы быта. В мемуарной литературе описаны эпизоды, когда для свадебной церемонии фрейлин-невест украшали бриллиантами. Конечно, этой чести удостаивались только любимые императорским двором фрейлины.

*** (И) всё! (с фр.)

Иллюстрация (обложка): https://vk.com/photo2106348_457247297

========== ГЛАВА XXX. БЕЗ ВСЯКОГО СОМНЕНИЯ ==========

ГЛАВА XXX

БЕЗ ВСЯКОГО СОМНЕНИЯ

Чуть позднее выяснилось, что государь всего лишь спрашивал о происшествии на конном заводе, озвучивая попутно надежды на подрастающее поколение скакунов, которых минула участь быть погребёнными под тяжёлыми деревянными перекрытиями. А в конце беседы император интересовался здоровьем Корфа-младшего, чем весьма тронул не ожидавшего такого душевного приёма Владимира. И таким образом в разговоре с императором не мелькнуло и намёка на какую-либо враждебность со стороны Николая Павловича. По всей видимости государь умел прощать и не поминал лихом былые времена.

Для Наташи и Владимира наступили радостные деньки, предшествующие их официальному торжеству. Оба поглощённые подготовкой к свадьбе, они условились видеться каждый день. Либо Натали ненадолго уезжала в поместье к Корфам, где могла обсудить с Владимиром всё, что душе угодно, а не только дела, касающиеся их будущей совместной жизни, и, разумеется, провести время с Ванечкой; либо Владимир приезжал в дом Репниных, и они, уединившись в гостиной, сидели на диванчике и говорили, говорили. Правда подобные встречи зачастую оканчивались одинаково: в какой-то момент в комнату входил князь Репнин, и, глядя на свои часы, висевшие на цепочке, объявлял влюблённым примерно следующее: «Пора и честь знать. Засиделись вы, голубь с голубкой!» Наташа, всякий раз сетуя на брата, придающего значение всем мыслимым приличиям, отпускала своего любимого восвояси.

Вскоре в поместье прибыли родители, Репнины-старшие: Александр Юрьевич с Зинаидой Гавриловной. Зная Владимира ещё со времён его юности, они безоговорочно приняли выбор Наташи и благословили опустившихся перед ними на колени. Свадьбу решено было играть в Петербурге — на этом, как ни странно, настоял сам Владимир, который задумал роскошный праздник, делая его, главным образом, для Натали. Памятуя о её печальной свадьбе с покойным Андреем Петровичем, Корф наотрез отказался венчаться в Двугорской церкви, где, ко всему прочему, пару лет назад отпевали Анну. Словом, эта церковь являлась не тем местом, где можно было с лёгкостью открывать новую главу в их с Наташей совместной жизни. Репнины-старшие предложили было церковь в соседнем уездном городке, тем более, что в ней только недавно подновили интерьеры и отстроили новую, более величественную чем прежде, колокольню. Однако Владимир, заручившись поддержкой своей невесты, окончательно и бесповоротно объявил, что они желают соединить свои судьбы в столице. Что ж, решено, так решено — никто и не вздумал им перечить.

Пребывая в статусе невесты, Наталья Репнина каждым утром нового дня получала от Владимира охапку свежесрезанных цветов: то нежно-розовых роз, то трогательных полевых ромашек, то бордовых георгинов с круглыми пушистыми головками, то астр, соперничающих в своём буйстве красок разве что с гладиолусами, для которых пришлось доставать высокие вазы китайского фарфора. «Мне кажется, наш дом скоро будет похож на оранжерею», — сказал как-то за завтраком Миша, глядя на сестру, принимающую очередной букет — на этот раз разноцветных маков: красных, жёлтых и белых. Композиции, уже не помещавшиеся в Наташиных покоях, теперь ставились в гостиные комнаты. Натали, держа охапку цветов в руках, весело закружилась вместе с ними по столовой, ловко огибая дубовый стол и приставленные к нему стулья. «Вы только посмотрите, какая красота! И где он только сумел достать маки, ведь они растут на юге, но никак не в нашем северном климате! Миша, ты помнишь, какие красивые маковые поля мы видели с тобой в Италии?» — восклицала счастливая невеста. Князь Репнин, конечно же, помнил. Он хотел было сказать что-то ещё, в духе того, что уж слишком большое количество цветов присылается в их дом, и не пора ли Владимиру остановиться, но Елизавета Петровна вовремя поцеловала мужа в щёку, говоря тем самым о том, что напоминаний о твоей любви никогда не может быть чересчур много.