Двух дорог пересеченье (СИ)

Кончив читать, Наташа резкими движениями сложила письмо и спрятала его в ящичек своего бюро, закрыв на ключ. Она готова была принять извинения Александра — по тексту письма он, вроде бы, и вправду раскаивался. Но ей совершенно не понятны были его просьбы, состоящие в том, чтобы она поспособствовала налаживанию более доверительных отношений между ним и Марией. «Я что же ему, сводница или опытная сваха? — размышляла она. — И могу ли я вообще верить его словам? Вдруг он что-то задумал? Да нет, тем более, что государыня хотела попытаться вразумить его. Может это благодаря её словам он и одумался? А если всё же в его виноватом тоне кроется двойное дно? Кажется, я совершенно запуталась в своих предположениях!»

Как бы там ни было, а полагалось написать ответ. Но каждый новый день Натали находила для себя множество дел, только бы не подходить к заветному письменному столу. Точно также она сознательно гнала от себя мысли об Александре. Но они, как назло, настойчиво роились в её голове, лишая душевного покоя, только-только восстановленного.

Как-то раз случилось так, что Лиза, подле которой Репнина проводила большую часть времени, сама решила засесть за ответы на письма, скопившиеся на столике в будуаре, вследствие чего отпустила княжну. Миша отсутствовал дома с раннего утра. И Натали решила: сейчас или никогда. Она поднялась к себе в комнаты и села за письменное бюро у открытого окошка. Достала из ящика и ещё раз перечитала письмо Александра. Пододвинула к себе чистый лист бумаги, чернильницу. Покусав губы, обмакнула перо и аккуратно вывела в самом верху «Александр Николаевич». Но на этом её писательский запал кончился. Строчки у княжны Репниной никак не хотели складываться в хоть сколько-нибудь осмысленные предложения, и она то с отчаянием отбрасывала очередной начатый листок, то бессильно откидывалась на спинку стула и долго смотрела на кроны елей и берёз, обступавших дом Долгоруких со всех сторон.

Наташа вдруг вспомнила его монолог в Капризе, что якобы она является помехой для счастья цесаревича с принцессой Марией. Наверное он сказал это не со зла. Но всё же сказал. С одной стороны, Натали не могла ему не сочувствовать, так как слишком хорошо знала, как одинок Александр, несмотря на кажущуюся кипучей жизнь в вечном окружении толпы людей. И, в тоже время, его слова задели её. Было крайне неприятно осознавать, что она может стать причиной чьих-либо страданий, тем более такого искреннего и доброго существа, как принцесса. А как же слова Александра о том, что теперь он хочет, чтобы Репнина стала ангелом-хранителем их брака с Марией? Сплошные противоречия!

«Остановись, — приказала Наташа самой себе. — Довольно разбираться в его чувствах. Необходимо просто поблагодарить за беспокойство, отделаться общими фразами. Написать, отправить и забыть, как кошмарный сон! Пока я далеко от Царского, мне нечего изматывать себя тревогами».

Она взяла новый чистый лист, намереваясь, наконец, ответить Александру, но в дверь комнаты постучали. Вошла Лиза.

— Милая Наташа, ты очень занята? — спросила с порога Елизавета Петровна.

— Не настолько, чтобы не принять тебя, — Репнина отложила перо. — Ты кончила со своими письмами? Я вот никак не могу справиться с одним, единственным.

— Миша только что вернулся. Да не один, а с Владимиром Корфом! — выдала Лиза крайне волнительным тоном.

— Владимир здесь? — переспросила Натали.

— Да. Я как раз писала папеньке с Соней, когда муж постучался ко мне и объявил, что они с Корфом направляются в гостиную, — княгиня сделала пару шагов в сторону Наташи и добавила: — Миша хочет, чтобы мы тоже явились. Наташечка, пойдём вместе, я, кажется, чего-то боюсь!

— Lise, по-моему, ты слишком впечатлилась местными пересудами насчёт Корфа, — улыбнулась Наташа, вставая и подходя к невестке.

— Может, всё дело в моем положении, поэтому я стала слишком чувствительна? Однако визит Владимира внушает мне чувство тревоги. Знаешь, после того, как Миша ушёл, ко мне вбежала наша Даша и рассказала, как Корф напугал её в коридоре своим хмурым видом! Она аж отскочила от него с криком и выронила корзину с бельем из рук! А он даже не извинился — прошёл мимо, сверкнув глазами.

— Вежливость, насколько помню, никогда не являлась отличительной чертой господина Корфа, — пошутила Репнина, дабы хоть немного успокоить Лизу.

— Так ты пойдёшь со мной? Быть может, мужчины хотят что-то сообщить нам? Уж больно озабоченный взгляд был у Миши. Или он просто желает, чтобы мы с тобой составили им компанию? Но это появление Владимира уж больно внезапно!

— Конечно, пойду. Только накину шаль.

Она подошла к шкафу и, достав оттуда платок кремового цвета с яркими цветами, набросила себе на плечи.

— Однако думаю, ты излишне нагоняешь страху. Владимир не так ужасен.

— Нет, моя дорогая, изменился он, другим стал. Впрочем, ты сама сейчас увидишь, — молвила Елизавета Петровна, покидая комнату и увлекая за собой в коридор княжну.