Двух дорог пересеченье (СИ)

— Не на одной ей, конечно. Есть и другие чувства, необходимые для счастливого союза. Любовь, как само собой разумеющееся. Это даже не обсуждается. Однако именно женщина-друг, способная не только украшать собою жизнь мужчины, но и сумеющая помочь ему в тяжёлый момент, не побоявшись трудностей, сделает брак по-настоящему крепким на долгие-долгие годы. А уж если она, ко всему прочему, не обделена интеллектом, то цены ей не будет. Такую днём с огнём не сыщешь, верно, Елизавета Петровна?

Лиза, несколько смутившись, подтвердила «Да, Владимир», и уткнулась в свою тарелку. Корф, между тем, вопросительно посмотрел на Наташу, не принимавшую участия в беседе, но внимательно слушавшую речи Владимира и Михаила. Он словно желал передать ей свой вопрос, раз Лиза оказалась столь немногословна. Натали уже подумывала ответить ему, но в беседу вновь влился Миша.

— Думаю, в твоих словах есть доля истины, — задумался князь Репнин. — Но возвращаясь к дружбе между нашими полами, именно к дружбе, неужели в каждом случае обязательно кроется что-то нехорошее?

— Если мужчина и женщина не обременены обязательствами перед другими людьми, тогда, возможно, всё не так уж плохо, — ответил Корф. — В конце-концов, у людей и вправду могут быть общие интересы, независимо от их половой принадлежности. А вот если кто-то из них состоит в законном браке, от такой дружбы непременно жди беды. Грязные сплетни — вот то малое, на что обречены участники подобного союза. А уж если эти двое сделаются тайными любовниками — оба выроют себе могилу, не иначе. Это путь в пропасть. И чем выше высота, с которой падаешь, тем быстрее приземлишься на самое дно, — Владимир немного помолчал, а после добавил: — Измена, друг мой, чёрное пятно, которое навсегда останется как на изменяющем, так и на уступившей. И если любящее сердце ещё способно простить грехопадение своей второй половины, то свет — никогда. Тут уж ничего с этим не поделать, какие бы оправдания своим поступкам впоследствии не озвучивали любовники. Полагаю, нет нужды напоминать, что каждый из нас, так или иначе, сталкивался с подобной историей.

Михаил предпочёл оставить монолог Корфа без ответа. Меж тем Наташа резко почувствовала, как у неё пропал аппетит. Ей не нравились речи Владимира. Словно её скрытые от посторонних страхи и опасения против воли вдруг выставили на всеобщее обозрение. Она пока ещё не понимала, как полезно бывает заглянуть в пасть ко льву, дабы раз и навсегда убедиться, что ты никогда не положишь туда ни своей руки, ни, тем более, головы. Впрочем, похоже, что и Елизавете Петровне не слишком нравилась данная тема. Княгиня доедала своё кушанье, не поднимая головы.

— Позвольте оставить вас, — подала голос Натали, вставая из-за стола и откладывая салфетку, лежавшую на коленях. — Кажется, я сыта более, чем это необходимо.

— А как же чай? — удивилась Лиза. — Да мы ещё и не доели.

— Спасибо, дорогая, думаю, чай вы попьёте без меня. Прошу простить, но мне необходимо написать важное письмо и отправить как можно скорее. Это не терпит отлагательства. Я и так тянула больше, чем нужно. Благодарю всех за приятную компанию.

Наташа кивнула мужчинам и направилась к выходу из столовой. Владимир провожал её спину задумчивым взглядом. Репнина дошла до дверей обеденной залы и уже собиралась скрыться в коридоре, когда он вдруг поднялся со своего места и окрикнул её:

— Наталья Александровна!

Она обернулась. Владимир обогнул стол и догнал Натали. Несколько сконфуженно взял руку княжны в свою, и Репнина почувствовала, как огрубели его ладони.

— Не сердитесь на меня, — молвил он тихо. — У меня и в мыслях не было ранить вас своими суждениями. Наверное я и впрямь сущее чудовище. К тому же, по всей видимости, окончательно разучился человеческому общению за годы затворничества.

Корф поцеловал её руку и мягко сжал пальцы.

«Он точно знает — про меня и Александра. Но откуда?» — подумала Наташа, всматриваясь в лицо Владимира.

— Полно, Владимир Иванович, я ни на что не сержусь, — пробормотала она.

Натали всё не хватало духу высвободить свою руку. Да и он не спешил расставаться с нею. Это простое и в сущности обыденное прикосновение словно пригвоздило их к месту, где они стояли. Его ладонь согревала своим теплом. «Нет, — решала про себя Репнина, — он определенно не хотел обидеть меня. Просто у него такой характер. Всё как всегда. Это всего лишь Владимир Корф».

— Была рада встрече с вами. Надеюсь, вновь свидимся. Прощайте!

В последний раз взглянув в серо-голубые глаза, она разорвала рукопожатие и покинула столовую.