Двухголовая химера

Теперь я даже рад буду поверить в посмертие и рай. Чтобы там ей было хорошо. Чтобы, когда настанет мой черёд, я встретил её на той стороне. Не то, чтобы мои религиозные убеждения пошатнулись… Просто надеяться больше не на что.

— Эн, очнись, — раздался голос пуэри. — Когда ты смотришь в небо такими стеклянными глазами, мне становится жутко.

Рэн сидел на скатанной походной постели и брился кинжалом, используя вместо зеркала котелок с водой.

— Задумался.

Охотник бросил на меня внимательный взгляд, но промолчал и продолжил скрести подбородок заточенным до бритвенной остроты лезвием.

И молодец. Я сыт по горло их сочувствием. Оно ничем не помогает.

Поднявшись с одеяла, я по привычке размялся и огляделся. Мы пришли сюда затемно, поэтому нам пока не представилось возможности изучить местность. Кир и Литесса протестовали, говорили, что идти в темноте опасно, особенно когда неподалёку слышится чей-то вой и ни на минуту не молкнут невнятные шорохи. Но мы всё равно шли. Я настоял. Если идти по шесть часов в сутки, сказал я, мы доберёмся до берегов Дальнего Моря только к середине весны.

На ночь мы остановились под широким каменным выступом, нависшим над неровной площадкой в несколько квадратных саженей. Слева и справа возвышались скалы, так что мне пришлось вскарабкаться по крутому склону, чтобы хоть немного увеличить обзор. Оказавшись аккурат над лагерем, где понемногу просыпались остальные члены отряда, я остановился и посмотрел на юго-восток.

Острохолмье полностью оправдало своё название. Куда ни кинь взгляд, всюду лишь бурый камень, земли почти нет, так что росли там в основном мох да плесень. Едва мы преодолели Сбитый Вал, как снег исчез окончательно, будто отрезанный раскалённым ножом. Местами камень под ногами становился горячим, и, пройдя несколько вёрст, мы наткнулись на исходящий паром подземный источник. Ни пить, ни мыться в этой воде мы не рискнули — она была мутной и отвратительно пахла.

Через один дневной переход начались странные топи — всюду из земли торчали булыжники и чахлые, выкрученные деревца, но стоило сделать пару шагов в сторону, как ноги уходили в трясину. Проблуждав по этим болотам целую неделю, мы основательно вымотались — в воздухе постоянно висел запах серы и ещё чего-то мерзостного, от вони сильно болела голова и спать становилось невозможно. Однако были и плюсы — холод отступил, климат смягчился, и от болотных испарений порой даже становилось жарко. Проблем с обитателями тоже почти не возникло, исключая встречу с болотным троллем и инцидент с группой кровожадных огров-живоглотов. Никто из них не выжил.

В конце концов болото упёрлось в каменистую возвышенность, за которой снова начались скалы и ущелья, ещё более глубокие, чем прежде. Мы вошли в одно из них вчера, так что сегодня была первая ночь, в которую нам удалось нормально выспаться.

Теперь же оставшиеся позади топи терялись вдали за грязно-серой дымкой, а с других сторон на меня глядели лишь угловатые безжизненные выступы, местами гладкие, местами шероховатые и слоистые, и весь этот пейзаж не вызывал у меня даже уныния. Только безразличие.

За всё время блуждания по этому краю мы ни разу не видели солнца — над головой висели серые облака, словно замаравшие свои брюшки о торчащую снизу твердь. Зная историю этих мест, я не удивился бы, если это многовековая природная аномалия — тысячелетиями сюда стекались потоки негативной энергии и выплёскивались в виде возвратов, порождая чудовищ и скверну.

В трудах по возвратам, ещё в Квисленде, я читал, что нечисть вроде гоблинов и троллей может рождаться прямо из камня, и потому у большинства из них нет даже репродуктивного аппарата. Они — однополые одноразовые существа, неспособные к размножению. Так что, если природа способна наделить неживое жизнью и даже неким подобием разума, чего удивляться её способности создать завесу из не рассеивающихся облаков?

Спустившись, я застал на месте только Кира и Литессу, готовящихся к дороге.

— Ушли на разведку, — отвечая на мой немой вопрос, сказал гном. — Может, воды найдут…

— Странно, — вдруг проговорила Литесса задумчиво.

— Что именно?

— Мы уже одиннадцатый день в Острохолмье, а никаких орд отродий я что-то не вижу.

— Тебе огров было мало? — выпучил глаза гном. — Забыла, как эти людоеды гоняли нас по болоту?

— Один раз за одиннадцать дней. Тролль вообще не в счёт. Если верить слухам, они тут должны кишмя кишеть, вместе с моготами, гоблинами и гулями. И где они?

— Не знаю, как ты, а я чертовски рад, что наши с ними пути не пересекаются.

— Сдаётся мне, тут всё не так, как мы думаем, — нахмурившись, сказала Архимагесса.

— В смысле?

— Не важно, — отмахнулась чародейка, взявшись за укладывание рюкзака.

Кир хмыкнул и достал из кармана сухарь, которым тут же с аппетитом захрустел.

Литесса удивительным образом озвучила мысль, которая ещё только формировалась у меня в голове. Я и сам смутно чувствовал неладное, но у архимагессы, видимо, ум работал лучше, поэтому она догадалась раньше.

Острохолмье мало соответствовало рассказам о себе.