Двуликий ангелочек

Я заметила, что чувство тревоги, которое овладело мной на верхушке скалы, куда-то исчезло и остался только сдержанный азарт исследователя. Даже встреча с летучими мышами не казалась мне теперь столь ужасной. Ну, подумаешь, мыши! Не пауки же, в конце концов! Вот пауков я боялась с самого раннего детства.

– Ну что вы там застряли, Сергей Иванович? – спросила я.

Голос в пещере звучал глухо. Пещерный коридор, где мы стояли, имел ощутимый уклон, градусов примерно в сорок пять, и заканчивался темным отверстием, у которого стоял Сергей Иванович и светил в него фонарем.

– Убей меня бог, Оля, – сказал он. – Я подозреваю, что там кто-то есть. Что-то мне жутковато.

– А мне все время кажется, – сказал Ромка, – что позади меня перебегает что-то с места на место. Мохнатое такое, и вот-вот лапой до меня дотронется!

Странно, на моих спутников спуск в пещеру подействовал совершенно противоположным образом, чем на меня. Их тревожное состояние, как я поняла, усилилось.

– Ты, Ромка, наверное, пауков в детстве очень боялся, – сказала я, внутренне содрогнувшись от детского воспоминания. – Вот они тебе и мерещатся.

Я подошла к Кряжимскому и отстранила его от отверстия, ведущего в следующий коридор пещеры.

– А вы, Сергей Иванович, слишком впечатлительны, – сказала я. – Вам вредно много читать о кровожадных разбойниках вроде Степана Разина. Пустите-ка, я пойду теперь первой.

Я протиснулась в узкое отверстие и почувствовала, что ступени, которые я нащупала ногами, ведут по-прежнему вниз. Посветив фонарем, я увидела длинный ход, спускающийся глубоко вниз. До его конца свет фонаря не достигал, там чернела непроглядная тьма.

Вздохнув, я порадовалась, что нет пока ни обещанных Сергеем Ивановичем летучих мышей, ни другой неприятной пещерной живности, и начала осторожно спускаться. Я не оглядывалась, но слышала, что мои спутники последовали за мной.

Спуск был долгим и однообразным. По пути я рассматривала стены коридора, по которому мы спускались, и мне показалось, что он представляет собой огромную трещину в скале.

Меня волновало только одно – куда он меня приведет? А если это просто тупик, и мы сейчас спустимся на дно этой расщелины, постоим там, повздыхаем и вернемся обратно? Можно, конечно, утешать себя мыслью о том, что это небольшое путешествие – лучший отдых от утомительной газетной работы. Но ощущение близкой разгадки волнующей кровь тайны, а кроме того – неподдельный интерес к спрятанным в семнадцатом веке ценностям, не давал этой мысли укрепиться в моей голове и настаивал, требовал верить в успех нашего кладоискательского предприятия. Я хотела найти клад и, признаюсь, была бы жестоко разочарована, если бы этого не случилось.

Несколько успокаивала меня мысль о том, что ступени, по которым мы спускались, выдолблены в камне рукою человека, значит, здесь кто-то побывал до нас. А раз так, то не может эта расщелина оканчиваться тупиком.

Поэтому я даже не удивилась, когда спуск стал заметно положе и ход вывел нас в конце концов в небольшой зал, стены которого были выложены уже какой-то другой породой. После недолгого раздумья я решила, что это известняк, но не потому, что знала, как он выглядит, а просто мне попадались где-то упоминания об известняковых пещерах.

Зал был небольшой, но в нем можно было стоять во весь рост, не касаясь головой потолка, сплошь покрытого капельками воды. Влажность здесь чувствовалась довольно сильно. Даже воздух в пещере был какой-то густой и вязкий.

Я не знала, на какую глубину мы спустились, но, судя по тому, сколько времени продолжался спуск, мы находились где-то на глубине ста метров от верхушки скалы, то есть практически на уровне реки, а то и ниже, высоту самой скалы я не прикидывала, а сейчас мне было уже сложно сориентироваться.

Я спросила, что по этому поводу думают Кряжимский с Ромкой, и мы вывели среднюю оценку глубины, на которой мы находимся. Ромка насчитал восемьдесят метров, Сергей Иванович – сто двадцать. Поэтому решили придерживаться мнения, что мы на глубине ста метров.

Из зала, в который мы попали, вели две галереи, расходящиеся под углом друг к другу и имеющие небольшой уклон. Нужно было решить, по какой из галерей двигаться дальше. Мы извлекли на свет фонаря картину и принялись ее рассматривать.

– Вот же, вот этот зал, в самой южной части плана, – горячился Сергей Иванович. – Вот видите, от него отходят два хода, один ведет на восток и скоро заканчивается тупиком. Это можно понять, так как на левом берегу почва болотистая, и вряд ли пещера продолжается в ту сторону. А вот западный ход. Он гораздо длиннее и извилистее, чем восточный.

– И нам, конечно, придется идти по нему, – согласилась я. – Только вот я не знаю пока, зачем мы по нему пойдем. Ведь на плане не обозначено место, где спрятан клад. А у хода есть боковые коридоры, в которых легко можно запутаться.