Дыхание

Чуть позже снял хатенку в центре. Деньги спрятал под половицу, предварительно разобрав пол в углу комнаты.

А через пару дней встретил на улице Маркса старую знакомую — ту самую Надежду, Надю, бывшей одновась его супружницей законной. Та, само собой, офигела: ба! Крутой Вольдемар стоит перед ней, пиджачок — Valentino, шузы — страх какие навороченные! А часы-то, часы! И пошли они в ресторацию, и была у них снова любовь, как в том кратком медовом месяце, под конец которого молодая супруга сбежала с Вовкиным корефаном-дальнобойщиком. Была Надюша напрочь хороша: какие позы, ах, какие дела она знала!

И выдала она такое порношоу, что Вовчик только смог произнести: «Надюша, ты — мечта всей моей жизни!»

И пал, сраженный десятым оргазмом.

Весь следующий день они провели в магазинах.

Одевали Надю, естественно. Слетали на пару дней в Москву, потому как даме вовкиного сердца не понравился узкий репертуар местных шопов. Десять тысяч зеленых бухнул в нее наш миллионщик. И в таком шоп-галопе прошел месяц их совместной жизни. А однажды поутру он, конечно же, мои дорогие, не застал свою возлюбленную. И денег, между прочим, тоже.

Выболтал, придурок.

Ровно через 24 часа после исчезновения любимой в дверь вовановой хаты позвонили. «Одумалась!» — догадался он. И резким движением открыл. Тут же в его лоб прилетела неслабая плюха.

Очнулся он, сидя связанным собственным крутейшим галстуком. Напротив, с ленинским прищуром глядя в его лицо, сидели трое бандитов. Да, господа, то были они. И вопрос их был предсказуем: «Где баксы?»

Вовчик смекнул, что врать тут бесполезно. И выложил им всю правду-матку. Мафиози выслушали его с большим интересом. Затем старшой встал, вынул нож и перерезал галстук. Ничего не сказали. Вован остался сидеть в смутных размышлениях. Даже адрес родителей его благоверной не спросили, а ведь Вовка собрался уже корчиться под пытками, как партизан.

А Надюша-то вернулась. Расфуфыренная, ласковая.

Вовчик все ей рассказал. Она испугалась не на шутку.

Сказала: «Вовочка, ведь ты сам бабки стащил. Давай, ты сходишь к тем ребятам и скажешь: мол, я виноват?

А я тут не при чем. А деньги я тебе сейчас верну.

Там, правда, немного осталось …» Но подумав и помучившись, Вовчик впервые за всю свою жизнь отказал женщине. Так она и ушла. А приходила она, оказалось, чтобы стащить золотые вовкины часы. Вовка понял это, лишь когда за ней закрылась дверь.

Тут как раз встретил родича из Братска. Тот предложил ему поработать в тайге. Недолго думая, Вовка согласился.

Вот теперь едет на новое место работы. А в Тайшете был, чтобы узнать у родителей драгоценной, не появлялась ли она? Душа-то болит по ней, хоть и стерва она. Но исчезла, и весточка последняя приходила полгода назад. «Наверное, нашли ее, — философски заключил Владимир. — А жаль …» И тут же, удалившись в тамбур, надиктовал на мой аутоскрайбер свою повесть. Я сохранил ее… О, я предложу ее вам вместе с ее эпиграфом. Включаю, слушайте.

Аутоскрайбер, поблескивая серым металлом, лег на стол. Тихий бархатный голос произнес:

Есть женщины, которые внезапно меняют мужскую жизнь.

«Мелькнет в толпе знакомое лицо» — и вдруг происходит что-то чистое и почти фантастическое, словно свежий ветер врывается в пророкуренную кухню.

И неожиданно понимаешь, что очень устал, что жить так, как жил раньше, больше нельзя. Это женщины, небом посланные нам на помощь.

Алексей всю жизнь мечтал оказаться в Штатах. К 20 годам он окончательно понял, что не успокоится, пока не уедет за океан, — туда, где сверкала в солнечном свете страна его мечты.

Было это 11 лет назад, когда еще не очень просто было вырваться за бугор без приглашения. Но повезло.

Вскоре Алексей оказался на Брайтоне. Намеренно просрочил визу, остался. Семь лет прошли как кошмарный сон. Байки о заокеанской свободе словно корова языком слизала. Устроиться на приличную работу было невозможно, к тому же русские дружки быстро посвятили его в свой образ жизни. Но опять же повезло. В один прекрасный день, едва не умирая от скверного настроения и такого же самочувствия, он повстречал друга своего отца. Тот заделался крутым и, наскребя в душе остатки сострадания, вручил Алексею деньги на обратный билет.

Закутск принял блудного сына. После смерти отца, произошедшей в отсутствие Алексея, остались кое-какие деньги. Кроме того, мать продала квартиру их деда, так что небольшие средства к жизни наличествовали.

Целыми днями он бродил по городу. Эта привычку он сохранил с Нью-Йорка: город производил на него магнетическое влияние. Он мог гулять многими часами, просто так, ради передвижения.

Или ради мыслей: попадая в незримый поток, следуя в нем, точно в лодке. Если в конце пути попадался знакомый бар или кафе, он заходил перевести дух.