Дыхание Голгофы

- По-моему, Галочка, ты мне что-то очень хочешь сказать? Я думаю, наша утренняя встреча не повод для чего-то серьезного. Это пустяк. Любящая женщина, да еще и дождавшаяся мужа с войны парализована счастьем. По крайней мере, так в книжках пишут и в кино показывают. Как там: «живой, родненький, вернулся». А все другое - мелочи. Ревность, ущемленное самолюбие. Есть человек. А у нас сейчас не встреча после долгой разлуки, а инерция прошлого и ожидание.

- Чего? – упирается в меня широченно открытыми глазами жена.

- Спектакля, Галочка. Все просто, кто первым откроет занавес, тот и главный герой.

Галина делает паузу и зовет на помощь глоток шампанского.

- И где ты, Апраксин, так красиво, так задушевно научился говорить? Неужто на войне было время думать о душе.

- А вот представь себе, было. Просто там другие измерения и душа другая.

- Банальности это все, Гаврош. Какая душа? Я врач и как и ты лечу тело. А что касается души – это скорее к Богу. По-моему не о том мы сейчас…

- Спорить не буду. Ты большой специалист по вскрытию тел, даже вот ученую степень приобрела, а что касается души? - Тут мне нестерпимо хочется сказать: «В госпитале, мадам, я вами бредил», - но я изо всех сил подавляю в себе эту сейчас очевидную безделицу, и возникшая пауза комом подкатывает к горлу. Но я говорю, точнее, сомневаюсь вслух… - Хотя нет, не в этом дело…

- Тогда в чем, прояснишь? А то уж я совсем темная – по-бабьи нехорошо усмехаясь, выплескивает вопрос супруга.

- Ты-то сейчас, сладкая моя, обеспокоена другим. Куда муженька положить после баньки и праздничного стола? На прежнее брачное ложе? Ой, ли… Я только взглянул на тебя и сразу понял – прошла любовь-то…

- Прошла, Гаврош, лукавить не буду, - после длинной паузы соглашается Галина и отворачивает от меня лицо.

Странно, но я весьма спокойно принял эти ее слова. Я понимаю – фраза пока легла на самый верхний слой души и осознание придет позже, когда к сердцу подступит. И все же я люблю эту женщину. И, похоже, это уже мой крест.

- А может, ее и не было? – осторожно трогаю я самое святое.

- Как не было? – вздыхает Галина и  заглядывает мне в глаза. – О чем ты говоришь?! Была… Просто после смерти Маришки, что-то надломилось во мне. И тебя нет. Пусто стало.

- Стоп. Только о дочери не надо, - поднимаю я руки. – И ты встретила другого. Вот так случайно. Чтобы заполнить пустоту. Да?

- Ну, не так уж и случайно. – Она опять отворачивает от меня лицо и, кажется, вытирает слезу. – Он был моим научным руководителем, когда я готовила диссертацию.