Дыхание синего моря. Записки о работе на круизном лайнере, суровых буднях и необычных приключениях

Так, на несколько месяцев карибского сезона корабль окунулся в новый мир – на испанском печатались плакаты, на испанском делались объявления, на испанском учились разговаривать работники. Весь лайнер был пронизан музыкой этого мелодичного языка до следующей весны. Сон

Я не любила Колон. Самый опасный город Панамы со страшными, полуразрушенными домами и грязными улицами очень отличался от ярких Карибских островов. Но это был порт посадки и высадки пассажиров, с которого начиналась каждая новая неделя, каждый новый круиз.

В первый день круиза я зашла на перерыв в свою каюту. Упав на кровать, я на секунду закрыла глаза. Во сне я ступала по пушистым облакам, а передо мной было пронзающее своей чистотой голубое небо. Я шла словно кошка, и под моими ногами появлялись новые дороги. Впереди была отмеченная точка, к которой вели все линии. Там я увидела льва, выпускающего из пасти тонны воды.

Через несколько дней я получила свой третий контракт. С портом посадки в Сингапуре – городе, символом которого является мерлион – полурыба, полулев, – выпускающий из пасти тонны воды.

Получив официальную бумагу, я думала о том, что мне не суждено увидеть неспящий Сингапур. Я представляла залитые солнцем таиландские пляжи и индийские сувениры в Мумбаи, узкие улочки в портах Малайзии и кровавый закат в Эмиратах. И мысленно прощалась с ними, так и не увидев. Я была уверена, что двадцать третьего марта мой самолет не приземлится в аэропорту Сингапура. Я думала, что я никогда не поднимусь на борт одного из первых кораблей круизной компании – «Легенду морей». Потому что я все еще верила, что буду рядом с Августо.

Но меня ждала жаркая Картахена, расставившая все по своим местам. Разочарование

В круизном терминале Картахены царила особая атмосфера. Это был маленький парк, где по улице вальяжно прогуливались яркие розовые фламинго, а за забором бегали маленькие косули. Туристы выстраивались в очередь, чтобы сфотографироваться с желто-голубыми попугаями и туканами. А работники корабля занимали столики и подключались к бесплатному интернету.

В кафе того терминала я часто общалась по скайпу с Августо. Но с каждым письмом, с каждым сообщением, с каждым разговором я чувствовала отдаление. Будто суровые океанские волны разносили наши корабли к разным берегам. Его жизнь на родине шла своим чередом. Он ездил на тренинги по работе и отдыхал с многочисленными родственниками. И я чувствовала, что в той жизни совсем не осталось места для меня.

Одна подруга как-то сказала мне: «Я отпускаю человека из сердца окончательно, только когда он сильно разочарует меня». Мой момент окончательного разочарования в нем случился в том колумбийском порту.

– Где ты была? – спросил меня охранник, когда я вернулась на корабль.

– В городе, – ответила я, не понимая, почему он спрашивает меня об этом.

– Но Августо был здесь, он встречался с новым начальником охраны.

Я шла по серому коридору в свою каюту и не понимала, почему он не сказал мне, что приедет. Но это было уже не важно. Я думала о том, что пройдет еще немного времени и корабль забудет его. Как забывает тысячи уезжающих каждый круиз людей. Корабль наблюдает за сотнями любовных историй на его борту и смиренно провожает в пучину синих вод незаконченные романы. Корабль – мой молчаливый свидетель и судья, мой дом и моя тюрьма.

Всему свое время

Согласилась бы я стереть некоторые фрагменты из памяти? Да. Но выбросить из сердца – никогда.

– Знаешь, каждый забывается по-своему, – сказала Маша, подливая красное вино в мой пластиковый стакан. – Кто-то ищет надежду на дне стакана, кто-то – в случайных связях. Но ни алкоголь, ни сигареты, ни новые романы не помогают забыть – они лишь на время приглушают боль.

Я понимала, что нельзя стереть из сердца того, по кому оно дышало. И я просто ждала, когда время затянет раны. Без боли нет исцеления. Настоящая жизнь не всегда начинается с первого вдоха в роддоме. Иногда надо прожить много лет, чтобы понять – «только сейчас я начала жить по-настоящему». Мост, уходящий в море

У Карибского моря был особый запах, который не забыть ни одному моряку. Уже при спуске с трапа корабля ласковый карибский ветер обнимал и нежно играл с распущенными волосами. Крики белоснежных чаек заглушали голоса, а из прибрежного кафе пахло ягодным мороженым. Тот запах моря, чистый и свежий, слегка сладковатый, словно в него добавили сахарной пудры, манил долгожданной свободой.