Дыхание снега и пепла. Книга 2. Голос будущего

– Как считаешь, это Марджори? – спросила Брианна, разглядывая завернутую в одеяло дочь. Они долгими месяцами выбирали имя, составляли списки, высмеивали друг друга за выбор, вписывали немыслимые имена вроде Монтгомери или Агаты. Наконец решили, что мальчика назовут Майклом, а девочку Марджори в честь матери Роджера.

Дочь открыла раскосые глазки и внимательно посмотрела на него. Вот бы они остались такими же, как у Брианны, подумал Роджер. Нежными, синими, будто небо поздним утром, – кажется, ничего особенного, а стоит заглянуть в них… и можно утонуть.

– Нет, – тихо сказал он, не отрывая взгляда. Интересно, дочь его видит? – Нет. Ее зовут Аманда.

* * *

Я ничего не сказала. У младенцев такое бывает, особенно у тех, что родились чуть раньше срока, как Аманда. Не о чем беспокоиться.

Артериальный проток – небольшой кровеносный сосуд, соединяющий у плода легочный ствол со спинной аортой. Конечно, у эмбриона есть легкие, но они задействуются только после рождения. Необходимый кислород поступает из плаценты через пуповину. То есть нет необходимости, чтобы кровь циркулировала в легких, она нужна только для питания развивающихся тканей – через артериальный проток кровь обходит легкие.

Когда ребенок делает первый вдох, артериальный проток закрывается. Кровь бежит от сердца к легким, насыщается кислородом и течет дальше по кровеносной системе. Изящное решение, только вот срабатывает не всегда.

Артериальный проток может не закрыться. Тогда кровь поступает к легким, но меньше, ведь обходной канал по-прежнему открыт. Кровоснабжение организма нарушается. Возникает кислородное голодание, которое может принять острую форму.

Я передвинула стетоскоп к крошечной груди и прислушалась. Я взяла лучший из тех, что у меня были, модель девятнадцатого века под названием «Пинард» – плоский диск с широким раструбом, к которому я прижимала ухо. Раньше у меня был обычный деревянный, а этот – из олова. Брианна отшлифовала его песком.

Шум слышался отчетливо. Даже стетоскоп не нужен. Не щелчки, не сбитый ритм, не слишком длинные паузы между ударами – на самом деле шумы в сердце могут быть разными. Прослушивание – первый способ установить диагноз. Дефекты предсердия или желудочка, неправильно сформированные клапаны – в каждом случае свои шумы. Одни слышны в паузах между ударами, другие вместе с сердцебиением.

Если артериальный проток не закрывается, сердцебиению сопутствует постоянный непрекращающийся шум; особенно хорошо его слышно над ключицами и на шее.

В сотый раз за пару дней я прижимала ухо к стетоскопу, склонившись над грудью Аманды, вопреки всему надеясь, что шум исчезнет.

Но он не исчезал.

– Поверни головку, радость моя, вот так… – Я аккуратно отвернула ей голову и прижала стетоскоп к шее. Пухленькая шейка в складочках, не подберешься… Вот, хорошо! Шум усилился. Аманда шумно вздохнула, как будто хихикнула. Я повернула ее голову в другую сторону – звук стал тише.

– Черт! – Я отложила стетоскоп и взяла малышку на руки. Мы были вдвоем. Брианна ушла в мою комнату чуть-чуть поспать, остальные разошлись кто куда.

Я поднесла внучку к окну операционной и выглянула наружу. Весна в горах, чудесное утро. Под крышей снова гнездились корольки, и сверху доносился щебет – птицы летали туда-сюда, носили в клюве веточки и весело переговаривались.

– Птички, – шепнула я в маленькое ушко. – Птички шумят.

Мэнди в ответ лениво вздохнула и выпустила газы.

– Все правильно, – вопреки тревоге улыбнулась я. Щеки на славном личике чуть похудели за неделю.

Ничего страшного, если младенцы немного теряют вес, убеждала я себя.

При открытом артериальном протоке может не быть других симптомов кроме постоянного шума. Если дело плохо и ребенку не хватает кислорода, появляются хрипы в легких, дыхание затрудняется и кожа принимает нездоровый оттенок – все силы организма уходят на обеспечение кислородом.

– Давай бабушка еще послушает. – Я уложила внучку на одеяльце, расстеленное на операционном столе. Малышка гулила, дергала ручонками и ножонками. Я снова приложила ей к груди стетоскоп. Передвинула к шейке, к плечу, к ключице.

– Господи, – шепнула я, – пусть все обойдется.

Вопреки молитве шум становился все слышнее.

Я подняла глаза. В дверях стояла Брианна.

* * *

– Я догадывалась. – Она обтерла попку Мэнди влажным полотенцем и перепеленала малышку. – Девочка не так грудь берет, как Джемми. Пососет чуть-чуть и засыпает. Через пару минут просыпается и опять.

Она села и предложила Мэнди грудь, словно в доказательство своих слов. Малышка явно проголодалась. Пока она сосала молоко, я развернула ее крошечный кулачок. У крошечных ногтей был синеватый оттенок.

– Что с ней? – спросила Брианна.

– Не знаю, – ответила я.

Брианну не устроил мой уклончивый ответ.

– Иногда симптомов нет, иногда они слабо выражены, – добавила я. – Не исключено, что все образуется, только вот расти Мэнди будет медленно из-за сложностей с кормлением. Или… Или может развиться сердечная недостаточность. Или легочная гипертензия – это когда в легких слишком высокое кровяное давление…

– Я знаю, что это, – выдавила из себя Брианна. – Что еще?