Дыхание снега и пепла, т.1

- И возле стены я увидел знакомого мужчину по имени МакАллистер, которого окружили враги. Он дрался ружьем и мечом, но оба подвели его – меч переломился, щит разлетелся на куски.

Трубка достигла его, он взял ее и глубоко затянулся, словно пил воздух шотландских торфянников, наполненный дождем и дымом того дня.

- Враги нападали на него, тогда он схватил дышло и убил им шестерых, - он поднял обе ладони для иллюстрации, - шестерых, прежде чем они смогли убить его.

Удивленные возгласы и одобрительное прищелкивание языков сопроводили подвиг мужчины.

- А ты сам Убийца медведей, как много ты убил людей в этой битве?

Дым разъедал его легкие и глаза, и на мгновение он ощутил горький запах дыма от пушечных выстрелов, а не сладковатый запах табака. Он увидел Алистара МакАлистера, мертвого, но стоящего на ногах из-за навалившихся на него тел в красных мундирах, с проломленной головой, с блестящими от пота плечами.

Он был там, на поле. Холод и влага – лишь дрожание кожи, лицо, умытое дождем, и промокшая насквозь рубашка, парящаяся от жара его ярости.

А потом он больше не стоял на Друмосси и с запозданием осознал, что все вокруг него пораженно застыли. Он увидел потрясенное лицо старого Роберта Высокое дерево и только потом взглянул вниз, чтобы увидеть, что он показал десять растопыренных пальцев, потом еще четыре пальца на правой руке. Большой палец неуверенно колебался. Он некоторое время с удивлением глядел на них, потом, придя в себя, сжал правую руку в кулак, и накрыл его ладонью левой руки, словно хотел заглушить память, так неожиданно отразившуюся на его руках.

Подняв голову, он увидел, что Высокое дерево, нахмурившись, пристально разглядывает его темными глазами, потом старик взял трубку, глубоко затянулся и, наклонившись вперед, выпустил на него дым. Он сделал это дважды, и собравшиеся мужчины сопроводили его действия одобрительным приглушенным шумом.

Джейми взял трубку и повторил этот жест чести, потом передал ее другому, отказываясь говорить дальше.

Они не стали заставлять его, очевидно, увидев потрясение, которое он испытал, и уважая его чувства.

Потрясение. Даже не это. Он испытал чистейшее изумление. Он осторожно коснулся воспоминания об Алистаре. Боже, вот в чем дело!

Он осознал, что задерживал дыхание, не желая ощущать смрад крови и вывалившихся кишок. А теперь он дышал дымом, и медным запахом тел, закаленных суровыми условиями жизни, и мог бы расплакаться охваченный внезапной жаждой вдохнуть холодный чистый воздух шотландского высокогорья, наполненный острым запахом торфа и дрока.

Александер Камерон что-то сказал ему, но он не мог ответить. Иэн, увидев это, наклонился вперед и ответил вместо него. Все рассмеялись. Иэн кинул на него внимательный взгляд, но промолчал и начал рассказ о знаменитой игре лакросс[149], в которую он играл с могавками. Джейми, укутанный дымом, остался сидеть неподвижно и молчаливо.

Четырнадцать человек. А он не помнил ни одного лица. И большой палец неуверенно колебался. Что он имел в виду, делая так? Что был и пятнадцатый человек, но он не был уверен в этом?

Он боялся даже вспоминать, не зная, что делать с этой памятью. Но в тоже время, ощущал трепет и, несмотря ни на что, был благодарен за вернувшийся кусочек воспоминаний.

Было очень поздно, и большинство мужчин разошлись по своим хижинам. Иэн ушел от костра и больше не появился. Камерон был все еще здесь и теперь курил свою собственную трубку, делясь ею с Птицей.

- Я хочу сказать вам одну вещь, - внезапно произнес Джейми, вклинившись в паузу. – Вам обоим. – Птица, осоловевший от табака, приподнял брови в ленивом вопросе.

Он не знал, почему решил открыться. Он намеревался подождать и решить: нужно ли говорить об этом. Вероятно из-за духоты в доме, интимного полумрака от очага или интоксикация от табака. Вероятно чувство родства к изгнанникам, которых ожидает такая же судьба. Но он заговорил, у него не осталось выбора.

- Женщины моей семьи … - он замешкался, не зная соответствующего слова чероки, - они видят будущее в своих снах. – Он кинул взгляд на Камерона, который воспринял его фразу без удивления, так как просто кивнул и прикрыл глаза, затянувшись трубкой.

- У них бывают видения? – спросил он без особого интереса.

Джейми кивнул: это объяснение было хорошо, как и любое другое.

- Они видели, что произойдет с Цалаги. И моя жена, и моя дочь.

Птица, услышав это заявление, стал более внимательным. Провидческие сны – очень важны, а если их видели несколько человек, то это тем более важно.

- Мне очень жаль, что должен это сказать, - искренне произнес Джейми. – Через шестьдесят лет, цалаги будут согнаны со своих земель и переселены. Во время переселения многие умрут, и дорогу, по которой их гнали, назовут … - он замолчал, вспоминая перевод слова «слезы», но не вспомнил, - дорогой, где плачут.

Птица поджал губы, трубка осталась дымиться в руке.

- Кто это сделает? – спросил он. – Кто может?

Джейми вздохнул; вопрос был трудный. Но все-таки не такой трудный, как он думал.

- Белые люди, - сказал он, - но не люди короля Георга.