Дыхание снега и пепла, т.1

Но он не сбежал. Он повел плечами сильным и быстрым подергиванием, потом выдохнул и расслабился. Он не говорил, но его вес притянул меня ближе к нему, как луну притягивает планета. Я лежала, не шевелясь, моя рука на нем, мои бедра, касающиеся его – плоть к плоти.

Он смотрел вверх на тени между балками. Я различала его профиль и поблескивание глаз, когда он время от времени моргал.

- В темноте … прошептал он, наконец. – Там в Ардсмуире мы лежали в полной темноте. Иногда светила луна или звезды, но даже тогда ничего не было видно на полу, на котором мы лежали. Ничего, только чернота, но мы могли слышать.

Слышать дыхание сорока мужчин в камере, шелест их движения. Храп, кашель, беспокойное шевеление и тихие скрытые звуки тех, кто не спит.

- Мы неделями ни о чем не думали, - его голос сейчас звучал легче. – Мы были вечно голодны и постоянно мерзли. Мы невероятно уставали. Тут много не надумаешь, лишь переставляешь ноги, шаг за шагом, поднимаешь очередной камень … Очень легко не думать. Временами.

Но порой что-то менялось. Туман изнеможения внезапно поднимался.

- Иногда ты знал почему – из-за истории, рассказанной кем-либо, или письма от жены или сестры, но иногда это возникало без всяких причин, словно запах женщины, лежащей рядом, и ты просыпался в темноте.

Память, тоска … настойчивое желание. Люди горели, разбуженные от унылого существования внезапными и острыми воспоминаниями о потерях.

- На некоторое время каждый становился немного сумасшедшим. Постоянно возникали драки. А по ночам в темноте …

По ночам можно было слышать звуки отчаянья, приглушенные рыдания или осторожные шорохи. Некоторые мужчины начинали тянуться к другим мужчинам – иногда только для того, чтобы получить отпор с криками и ударами. Иногда нет.

Я не совсем понимала, что он пытался сказать мне, и какое это имеет отношение к Томасу Кристи. Или, вероятно, лорду Джону Грею.

- Кто-нибудь пытался прикасаться к тебе? – спросила я осторожно.

- Нет, никто не мог даже подумать ко мне прикоснуться, - сказал он очень тихо. – Я был их вожаком. Они любили меня … но им никогда не приходило в голову прикасаться ко мне.

Он сделал глубокий неровный вдох.

- А ты хотел бы? – прошептала я, чувствуя, как пульс бился в моих пальцах там, где они касались его кожи.

- Я жаждал прикосновений, - произнес он так тихо, что я едва услышала его, - больше чем хлеба, больше чем сна. Хотя сна я жаждал также отчаянно и не только из-за усталости. Потому что во сне я иногда видел тебя. Это не была тоска по женщине, хотя, Христос знает, я страдал без этого. Просто … мне хотелось прикосновения руки. Только это.

Его кожа горела от желания прикосновений, пока у него не возникало ощущение, что она становится прозрачной, и вся боль сердца видна в его груди.

Он издал тихий грустный звук, не совсем похожий на смех.

- Ты помнишь те картины с сердцем господнем, что мы видели в Париже?

Я помнила эти картины эпохи Ренессанса и яркость цветного стекла, сияющего в бойницах собора Нотр-Дам, и Христа с обнаженным и пронзенным сердцем, лучащимся любовью.

- Я помню, и я думаю, художник, который имел такое видение Господа нашего, сам был очень одиноким человеком, чтобы хорошо понимать его.

Я очень легко прикоснулась ладонью к центру его груди. Простыня была сброшена, и его кожа была холодна.

Он закрыл глаза и крепко сжал мою руку.

- Такие мысли иногда приходили ко мне, и я думал, что знаю, что Иисус чувствовал там … желал, и никто не прикоснулся к нему.

Глава 25. ПРАХ К ПРАХУ

Джейми еще раз проверил седельные сумки, в последнее время он делал это так часто, что действие превратилось в ритуал. Однако каждый раз, когда он открывал левую сумку, он начинал улыбаться. Брианна переделала ее, нашив внутри кожаные петли, и в случае необходимости пистолет, который вкладывался в них рукояткой вверх, можно было быстро выхватить. Она также соорудила весьма удобные отделения, в которых хранились мешочек с дробью, рожок с порохом, запасной нож, моток веревки для ужения, моток веревки для ловушек, мешочек со швейными принадлежностями: булавки, иглы, нитки, пакет с едой, бутылка пива и аккуратно свернутая чистая рубашка.

Снаружи сумки был карман, который Брианна называла аптечкой первой помощи, хотя он не совсем понимал, для какой помощи она предназначалось. Он не мог вообразить несчастный случай, при котором ее содержимое: несколько марлевых пакетиков с горько пахнущим чаем, жестяная коробочка с мазью и несколько полосок лейкопластыря – будет полезно, но и вреда от него не будет.

Он убрал кусочек мыла, который она положила, вместе с некоторыми ненужными безделушками и тщательно запрятал их под корзину, чтобы она не обиделась.

Как раз вовремя, поскольку услышал ее голос, убеждающий Роджера положить в мешок еще несколько пар чистых носков. Когда они появились из-за угла сенного амбара, он уже благополучно застегнул все сумки.

- Готов, a charaid[66]?

- Да, - Роджер кивнул и сбросил седельные сумки с плеча на землю, потом повернулся к Бри, которая держала на руках Джемми, и коротко поцеловал ее.