Дым и зеркала

- Врубился, чувак? Нет её. Сорокаметровое гонево в центре площади. Что для тебя изменилось? Память об ушедших веках отшибло? Победы Наполеона стёрло из истории? Спроси любого француза, что это за штуковина, и он тебе ответит - это символ того, что ни у одной страны в мире нет такой истории, как у нас. А символу всё равно, из чего он сделан - из камня, бронзы или электрических импульсов у тебя в мозгах. А сколько ещё таких символов по всему Парижу? По всей Франции? Как ты считаешь, Эйфелева башня настоящая или нет? Не та ерунда от "ГоуГоу", что висит над ней, а старая добрая Железная Дама? Как давно ты на неё поднимался? Представь себе - приходишь ты на пустую площадку, пару минут стоишь на месте, потом гуляешь по кругу, пока имплант рисует тебе панорамы Парижа. Кто знает, может быть, где-то в её перекрытиях и спрятан крестик? Сколько ты готов заплатить, чтобы почувствовать себя обманутым?

- А сколько заплатил ты, Арно? - медленно, словно во сне, проговорил Франк. - Какая категория блокировки... у тебя?

Нейротехнолог засмеялся, снова колыхнув зеленоватый дым.

- Нулевая, чувак. На работе у меня есть стены, техника и вот этот клёвый стул. А между этим помещается огромный мир, который я каждый день создаю сам. Я отделяю свет от тьмы, а небо от земли, я творю живое и неживое, я создаю мысли и чувства, а потом отправляю их гулять по всей Земле на радость людям, которые охотно отдадут моим творениям немного своих денег. А когда я выхожу с работы, я любуюсь каждой чёрточкой Парижа, каждым кирпичиком и каждым пикселем, потому что всё это имеет для меня одинаковую ценность. Я реалист, чувак. Я принимаю любую реальность - даже виртуальную, причём и в мире, и в себе. Насколько вот я реален для тебя, чувак? Что изменится, если я буду выглядеть по-другому?

Он вытащил из дыма сотканную из света панель, пробежался по ней пальцами и взмахом руки развеял в воздухе. Сверху на него опустилась мелкая сеть лучей, плотно обтянула его тело и испарилась. Затем Лакруа поднял руку и движением пальца смахнул собственное лицо, словно картинку на сенсорной панели.

Вместо привычной толстогубой физиономии, обрамлённой клочковатой бородой и косичками-дредлоками, на Франка смотрело мужественное точёное лицо с квадратной челюстью и благородным римским носом. Лакруа несколько раз махнул пальцем ниже; теперь голова героя-любовника сидела на угловатом торсе подростка, из которого по-прежнему росли толстые руки и ноги, оставшиеся от привычной для Франка версии нейротехнолога. Затем, промотав несколько вариантов нижней части тела, он остановился на двух стройных ножках в мини-юбке и туфельках на каблуках.

- Можешь сам поразвлекаться, чувак, - Лакруа демонстративно переложил ногу на ногу, нагло глядя Франку прямо в глаза. - Потыкай в меня пальцем, выбери комплект, который тебе нравится. Хоть буфера мне накрути. Я всё равно останусь весёлым, дурным и чертовски изобретательным Арно, с которым ты будешь ходить на работу, пить кофе, травить анекдоты и, конечно же, творить реальность для всего остального мира. А потом я покажу тебе, как тыкать пальцем в мир, чтобы он собирался и разбирался по твоему вкусу. Поверь, миру можно накрутить такие буфера...

Франк моргнул несколько раз. Образ Лакруа, ленивыми движениями листающего варианты собственного облика, расплылся перед его глазами, скрывшись за ставшей уже привычной страницей Министерства Охраны Реальности. Он перешел в каталог блокировки рекламы, прокрутил все доступные ему варианты. Ниже ограничительной черты виднелись замутнённые, но всё равно различимые позиции: Франк разобрал слова "муниципальная дополненная реальность" и очень много цифр в столбце цен.

- Мы заболтались, Арно, - сказал он. - У тебя наверняка есть для меня новые заказы.

Закатное солнце, проливающееся в зал Лувра через высокое окно, играло на белом мраморе, придавая ему тёплый оттенок человеческой кожи. Адалин, затаив дыхание, любовалась тем, как крылатый бог поцелуем пробуждает от мертвенного сна свою возлюбленную.

- Каждый раз я нахожу в ней что-то новое, - шептала она Франку. - Я уже привыкла к тому, сколько динамики запечатлено в одном этом моменте, сколько чувственности в этих руках, сколько страсти и в то же время целомудрия... Видишь, это кульминация всей их истории, момент перехода из одной реальности в другую, после которого наступает их "долго и счастливо". Поначалу сам этот образ потрясал настолько, что не удавалось замечать детали; но теперь, когда у меня хотя бы не сразу выступают слёзы на глазах... Посмотри, насколько по-разному обработана поверхность кожи, одежды, каменного ложа... С ума сойти, морщинки на коже! И всё это высечено из одного куска мрамора...

Ещё несколько мгновений она заворожённо вглядывалась в шедевр Антонио Кановы, потом тряхнула своими короткими светлыми волосами и тихо рассмеялась:

- Прости, рядом с этой скульптурой меня заносит. Для меня она настолько родная, что мне хочется вас познакомить. Амур и Психея, это Франк; Франк, это...

Адалин осеклась, поймав его взгляд, уходящий вдаль в окно.

- Ты не видишь её...