Дым и железо

Халила посмотрела прямо на подругу. Волосы у Глен отросли и начали завиваться на концах. Глен мало заботили внешность и романтика, однако Халиле это в некоторой степени даже нравилось; дело было просто в том, что Глен выражала любовь, которую испытывала, верностью, преданностью и дружбой.

– Я думаю, мы еще даже не уяснили, чего будет стоить все то, что мы делаем, – сказала Глен. – Но только скажи, что нужно сделать, и я сделаю. Я солдат. Ты же, Халила, – ты политик.

Халила рассмеялась.

– Я не политик! – но разумеется, она им была. Она выросла в семье политиков, в высокоразвитом политическом обществе Саудовской Аравии. И политика Великой библиотеки просто-напросто казалась ей родной.

Глен покосилась на Халилу отчасти с кривой усмешкой, отчасти с недовольством.

– Когда все обсуждают, кто возглавит Библиотеку, ты же понимаешь, что курию придется распустить, верно? Не только архивариуса. Они все являются соучастниками совершенных за все прошедшие годы преступлений. Они как минимум слабы. А как максимум они такие же гнилые, как и архивариус. Так что нам придется найти замену не только архивариусу, но и начальникам всех отделов, если только они не переметнутся на нашу сторону – да и тогда нужно быть начеку и выискивать шпионов и предателей. Некоторые захотят нас убить, даже если проиграют.

Как и обычно, Глен с Санти рассматривали проблему с одной и той же тактической стороны, и Халила не могла не признать, что это было… не обнадеживающе.

– Мы должны сохранить знания. Это наша главная цель. Защитить книги.

– Это мы и поклялись сделать, – согласилась Глен.

– Однако мы также должны защитить наших братьев и сестер, которые могут не понять, за что они сражаются. Мы же не понимали. Пока не стало слишком поздно. – Глен кивнула, однако и не было похоже, что она всецело согласна со словами Халилы. – Ты не хочешь, чтобы мы это делали.

– Я не хочу, чтобы кто-то из нас высовывался и становился легкой добычей, – ответила Глен. – Бывает храбрость, а бывает и глупость.

– И чем обладаю я?

– Зависит от обстоятельств.

Халила повернулась и встретила взгляд Глен через ружье.

– Но ты за мной присмотришь, – сказала она.

Глен сделала вдох и медленно выдохнула:

– Значит, глупость.

Халила поднялась на ноги.

– Не говори им, пока я не уйду.

– Халила…

Она покачала головой:

– Мы можем победить грубой силой, а можем попытаться победить с помощью силы идей. Я хочу для начала попробовать это. Мне нужно попробовать, ради своей души.

Глен что-то проворчала на уэльском, что Халила поняла лишь отчасти, но прозвучали ее слова мрачно.

– Я подожду, пока тебя поколотят согласно твоим убеждениям, если на то пойдет. И прострелю мозги любому, кто сделает тебе больно. Это все, что я могу. Ради своей души.

– Я знаю, сестра.

Ухмылка Глен появилась как луч солнца, который так же стремительно скрылся.

– Chwaer [16], – сказала она. – Если хочешь быть точной. Хотя не думаю, что ты когда-либо научишься произносить это правильно.

– Chwaer, – повторила в ответ Халила, что прозвучало на удивление неплохо для попытки. – Не дай им меня остановить.

Она встала и обошла бронетранспортер, рассказав обо всем только Санти, который первым заметил, что Халила отошла, и догадался о ее намерениях. Халила знала, что Глен затем пошла за ней следом – отправилась искать выгодную позицию, поняла Халила. Место повыше.

Перед воротами серапеума прохаживался механический страж. Он был в форме сфинкса, которого притащили, очевидно, из Александрии; сфинкс замер, когда увидел Халилу и повернул свою голову фараона в ее сторону. Халила не замерла. Она продолжила уверенно приближаться. Сфинкс на нее не напал, однако присел, и его зловещие красные глаза замерцали ярче.

– Я пришла поговорить, – сказала Халила. – Я Халила Сеиф, профессор Великой библиотеки, и я пришла поговорить.

Она слышала, как кто-то кричит за ее спиной вдалеке. Крик разнесся по улице, отражаясь от влажной брусчатки и каменной архитектуры зданий, возвышающихся по обе стороны. Халила тревожилась и дрожала, и ей отчаянно хотелось развернуться и броситься бежать обратно в безопасное место, к своим друзьям.

Дарио кричал ее имя, его голос был резким и объятым паникой.

– Пропустите меня, – сказала она. – На худой конец у вас появится заложник. Заложник, которого очень желает заполучить архивариус.

На мгновение сфинкс присел еще ниже, и Халила увидела под его бронзовой кожей жесткие провода, которые служили ему мышцами. «Я знаю, что делать, если эта тварь нападет», – сказала она себе. Она вспомнила инструкции Джесса и почувствовала себя чуточку увереннее. Чуточку сильнее. Она сможет заставить машину замереть на месте одним прикосновением и войти будто могущественный, загадочный скрыватель.

Если эта тварь не откусит ей руку быстрее, разумеется.