Дым и железо

Золотой обруч свободно повис, когда Искандер отступил, и он позволил Морган схватиться за ошейник, сдернуть и уронить на пол с гулким металлическим звоном. Морган нащупала уязвимую, ноющую отметину на том месте, где прежде был ошейник, и сначала поняла, что на глазах у нее собираются слезы, а потом почувствовала кое-что другое, яркое, смелое: свободу.

– А я? – тихонько спросила Аннис.

– И ты, – сказал Искандер и с легкостью сломал и ее ошейник. – Не бойся, Аннис.

Аннис судорожно рассмеялась и сняла обруч. Вместо того, чтобы уронить его на пол, она на него уставилась. Повертела в руках, провела пальцами по выгравированным символам, а потом присела и осторожно положила. Кожа, скрытая много лет под ошейником, была бледной, а по краям обрамлялась шрамами.

– Я не ходила без него с тех пор, как была глупой девчонкой, – сказала Аннис. – Ребенком. Никогда не понимала, насколько он тяжелый.

Где-то внизу завыла звонкая, ритмичная тревога.

– Они знают. Они идут, – сказала Морган.

Искандер улыбнулся.

– Нет. Они не придут. Пока я не подготовлюсь и не дам им знать. А теперь… начнем.

Записки

ОГРАНИЧЕННЫЙ ДОСТУП. ЛИШЬ ДЛЯ ВЕРХОВНОГО АРХИВАРИУСА, от руководителя отдела Артифекс

Создание готово. Я понимаю, почему Вам захотелось получить нового механического стража; понимаю, что новые изменения необходимы, чтобы реагировать на все нарастающие угрозы и поддерживать уважение народа к нашей власти. Без сомнений, эта машина сможет сделать необходимое так, как ничто прежде, даже статуи богов.

Технические трудности были значительными, и хотя я понимаю, что на это ушло на пять лет больше, чем мы изначально предполагали, Ваш новый страж наконец готов к тестированию.

Я надеюсь, Вы знаете, что делаете. Меня нелегко напугать, однако это… Этого я боюсь.

И все мы должны бояться.

Это может положить конец всему.

Часть девятая Джесс

Глава двадцать пятая

В воздухе Александрии витало новое напряжение. Даже Джесс его ощущал. Он проснулся рано – посреди ночи, вообще-то, – и после того, как умылся и оделся, проводил время за рассылкой закодированных семейным шифром сообщений. Он должен был объясниться перед Красным Ибрагимом. Ярлык «предатель» бросили ему вместе с греческим огнем, и ему не нравилось ни то, ни другое.

Морган до сих пор ничего не написала, но это пока останется тайной; Джесс знал, что время на исходе и конец близок. Александрийские газеты подвергались жесточайшей библиотечной цензуре, однако имелись и другие источники новостей, а теперь, когда архивариус наконец начал ему доверять, – хотя, если честно, Джесс понимал, что на это долго рассчитывать будет нельзя, – он отправился на поиски сплетен еще до восхода. Он не обращал внимание на взгляд солдата, которому предписали за ним наблюдать, потому что просто-напросто зашел в местную пекарню и купил завтрак с густым, горячим кофе, а потом завел беседу с другими посетителями.

– Я слыхал, что Испания объявила о своей полной независимости, – сказал один старик, наклонившись ближе. – А еще есть некий договор между мятежными странами. Похоже, они идут на нас. Библиотечная армия положит всему этому конец. – Однако уверенности его голосу не хватало.

Другой же рассказал Джессу о слухах относительно некоего нового изобретения, однако никто не знал, что это такое. Большинство полагали, что это некая боевая машина.

Джесс подозревал, что, скорее всего, это слухи о печатном станке Томаса. Если подобные новости доберутся до Александрии, то это будет означать, что о станке уже трубят на всех границах так же плотно, как Библиотека перекрыла поток новостей здесь.

Также он заметил, что некая женщина в библиотечной мантии села рядом с ним за барной стойкой, заказала выпечку и оставила после себя распечатанную листовку. Ту листовку мог обронить кто угодно, однако Джесс видел, с каким мастерством она провернула свою работу, так что поднял листовку до того, как кто-либо еще ее заметил.