Дым сигарет с ментолом (СИ)

Подхожу к худой зэчке и протягиваю ей купюру. Та испуганно оглядывается по сторонам, и прячет купюр в лифчик.

- Это за таблетки. Мне срочно нужно к доктору, - говорю.

- Доктор, это можно организовать, - косо смотри она на меня. – Ещё деньги есть?

- Да, - протягиваю я ей ещё купюру, я понятия не имею, сколько стоят местные деньги, на них же куча ноликов.

- Этого мало, - говорит она.

- Я дам ещё.

- Этого мало даже за таблетки и тесты.

- Но мне казалось достаточно, - протягиваю ей ещё пару пожмаканых купюр, скоро у меня вообще не останется денег.

- Это тебе не аптека здесь всё стоит в разы дороже.

Отдаю ей все деньги, что есть у меня:

- Только помоги мне попасть к доктору, пожалуйста, - на моих глазах блестят слёзы.

- А ты симпатичная, - проводит она рукой по моему лицу. – Помогу, не бойся. Тебе гинеколог нужен?

- Ага, - часто-часто киваю я.

- Постараюсь, но обещать не могу, - она отворачивается к стене и быстро пересчитывает бумажки.

А я ложусь на свою кровать, и пытаюсь не плакать. Здесь в тюрьме никто не любит нытиков, их считают позёрами. Всем же здесь плохо. Но тюрьма не санаторий, так что нефиг слезу давить.

Через полчаса приносят еду, это какая-то жижа с кусочками овощей. Я не могу такое есть и спускаю всю в унитаз, чтобы не блевануть ненароком. Возвращаюсь к своей койке. Мне чуть-чуть полегчало, значит нужно поспать.

Наутро у меня встреча с доктором. Я ждала её с замиранием сердца. Готовилась, даже предварительно помылась, для этого пришлось ещё денег пообещать. Тюрьма это место где всё время нужны деньги, они мне на воле так не нужны как здесь. Денис передал мне в передачке ещё немного разными купюрами.

Свиданка с врачом недолгая. Местная врачиха ни слова не знает, ни по-русски, ни по-английски. Она просто сказала снять трусы и лечь на кресло. Что-то посмотрела, взяла кровь на анализы и отправила меня назад в камеру, ждать результатов анализов. Это был самый долгий день в моей жизни. Каждую секунду я ожидала, что мне принесут распечатку с выводами врача. Каждый заходящий и выходящий из камеры напоминал мне доктора. Но никто ничего не приносил, вплоть до самого вечера. Зато вечером я впервые смогла нормально поесть в этой тюрьме. Тут главное поплотнее закрыть нос и глаза. Просто кладёшь эту жижу в рот и проглатываешь. А после ждешь несколько секунд, чтобы не проблеваться и берёшь вторую ложку. Я доела всё и посуду вымыла.

Боль внизу живота утихла, и я по чуть-чуть начала обживаться в тюрьме. Не так-то здесь и плохо, когда ничего не болит.

Ночью я опять просыпаюсь от боли. Здесь никогда не бывает тихо, всё время кто-то не спит и между собой о чём-то шепчется. В другом конце камеры кто-то что-то варит, парит, готовит есть. Запахи распространяются на всё камеру и от того дышат здесь невыносимо, меня постоянно тошнит. Ещё и головные боли добавились к непроходящая боли внизу живота. Я поднимаюсь и прохаживаюсь между рядами. Большинство спит. Но неспящие как-то подозрительно косятся в мою сторону.

- Эй, - говорит одна из них, а дальше идёт поток слов на неизвестном мне языке.

- Ай эм рашн, нихт ферштейн, - отвечаю ей я и возвращаюсь на свои шконку. Я понимаю, чего они хотели. Хотели, чтобы я не шаталась между рядами, просто если у кого-то что-то пропадёт – то всё на меня спишут. Но мне реально не спится, ещё и боль внизу живота, так разыгралась.

Я иду в туалет, я в десятый раз за ночь писаю, но мне не писается, вся влага из меня через пот выходит. А это навязчивое постоянно желание поссать может быть связанно с беременностью. Господи, только бы с ребёночком всё было хорошо. Пофиг на меня, пофиг на всё, но если я уже каким-то чудом смогла забеременеть, дай мне родить нормально. Прошу Тебя, умоляю. Господи, я же так люблю Тебя, я так любила Тебя всю жизнь. Я следовала за Тобой. Дай мне родить, не убивай моего ребёночка, лучше потом меня убей или оставь гнить в этом аду меня, а не его. Господи, помоги, Господи.

Молча молюсь, глядя через решётки на звёздочку в сиреневом небе. Мне кажется Господь, сейчас там, он сидит и сверкает весь в белом. И он слышит мою молитву из этого гниющего ада, и он прислушивается к своей любимой доченьке, прислушивается ко мне. Он же любит меня, я знаю, и потому посылает мне только те испытания, которые я смогу преодолеть.

«Отче наш, сущий на небесах…» в тысячный раз повторяю я молитву и мне становится легче, внизу уже болит и голова почти не ноет, правда теперь тошнит, меня слишком часто тошнит последнее время. Но это не страшно, тем более я уже привыкла.

- Эй, Юлька, - открывает один глаз полная зэчка. – Чего не спишь?

- Тошнит, - говорю шёпотом.

- Это у тебя первая беременность? – улыбается она.

- Нет, - качаю я головой. – Прошлая закончилась выкидышем, и я полгода провалялась в больнице. Врачи сказали, я не смогу иметь больше детей.

- Врачи ошибаются часто, - улыбается она. – А ты спи, спи давай, тебе надо высыпаться. Ты теперь не только для себя живёшь. Тебе теперь не только ради себя одной нужно пройти весь это ад.

- Я знаю, - шепчу я в ответ и поглаживаю себя по животику.