Дымная река

Но хватит балаболить! Я понимаю, тебе невтерпеж узнать о моих кантонских делах, и рад сообщить, что времени зря не терял – потому-то я и молчал, что не имел ни единой свободной минутки. Принимая заказ, я знал, что господин Чан вернется в точно означенный срок, и оттого был полон решимости закончить портрет вовремя. Но в том-то и была загвоздка, ибо задача оказалась сложнее, чем я полагал. Через неделю трудов я понял, что мне нужен помощник, иначе к сроку не поспеть. Я надумал позвать Джакву (разумеется, за щедрое вознаграждение), и, как выяснилось, это было превосходной идеей. Каждый день, отработав у Ламквы, он приходил ко мне, и мы так прелестно проводили время вдвоем, что не будет преувеличением сказать: это были самые счастливые и познавательные дни в моей жизни! Умолчу о том, быстро ли мы продвигались в создании портрета, ибо художники, творящие в тесном соседстве, не избегнут соблазна порассуждать об искусстве, и в этом отношении мы с ним, пожалуй, грешнее других. Чем больше мы трудились вместе, тем интереснее нам были наши художественные склонности, и мы не жалели времени, чтобы одному освоить способы и приемы другого. Знаешь, даже когда мы передавали друг другу свои кисти, возникало ощущение чего-то привычного и вместе с тем волнующе нового! Мы не могли и представить, сколько всего неизведанного таят в себе эти наши любимые орудия! Всякая минута казалась проведенной с пользой, если углублялись наши познания о едва уловимых разновидностях волосков и щетинок; всякий миг не был потрачен втуне, если посвящался исследованию изящного, но крепкого черенка; всякий час был прожит не зря, если удавалось понять, как выманить волшебное свечение, сокрытое в сем инструменте.

Тебе известно, милая Пагли, что я всегда был жаден до знаний, и Джаква обучил меня совершенно потрясающим приемам (как я завидую его школе и опыту!). Теперь я умею достичь невероятных эффектов, чуть меняя ритм движения руки; я могу управлять дыханием, позволяя своим жизненным силам перетечь в кисть; я освоил искусство изгнать все посторонние мысли и целиком сосредоточиться на моменте созидания; я научился выжидать, ловя божественное мгновенье для финального мазка, завершающего творение.

Не стану отрицать, мы часто забывали о портрете и, увлекшись моим обучением, не уделяли прекрасной Аделине должного внимания. Лишь недавно я осознал, что до сих пор она не одета и не обута, на заднем плане все еще нет круглого окна с видом на далекие вершины, а у чайного столика всего одна ножка! Мы рьяно взялись за дело, работали днем и ночью, и вот вчера утром я, пробудившись, понял, что портрет почти готов! У меня будто гора с плеч свалилась, ибо нынче, по моим расчетам, должен был появиться А-Мед. Не теряя времени, я соскочил с кровати и стал наносить последние штрихи. Знаешь, работа эта бесконечна: стоит сделать мазок в одном месте, как тотчас кажется необходимым уравновесить его цветовым пятном в другом, и я бы, наверное, занимался этим целый день, но меня прервал стук в дверь.

На пороге стоял меланхоличный мистер Марквик, в руке он держал записку на мое имя, которую только что доставили; я не избалован подобного рода посланиями, и радость моя удвоилась, когда на конверте я разглядел печать Чарли Кинга! Это было нечто вроде приглашения: Кинг извещал, что нынче седьмая годовщина смерти Джеймса Перита, его Друга. Обычно в этот день, 19 марта, он ездит на Французский остров и возлагает цветы на могилу. Утром соблюсти традицию ему помешало какое-то срочное совещание, и потому он это сделает ближе к вечеру. Если у меня есть время и желание присоединиться к нему, он будет рад оставить за мной место в лодке.

Хоть убей, я не мог отказаться от такой поездки! Я тотчас написал ответ и хотел сам занести его Кингу, но тут как нарочно появился А-Мед! Прикинув, что до вечера успею вернуться, я отдал записку слуге. Потом тщательно обернул холст слоями бумаги и последовал за А-Медом.

Наверняка ты задаешься вопросом, куда на сей раз лежал наш путь. Мне он тоже не давал покоя, и я, справившись у своего провожатого, узнал, что мы вновь направляемся в Фа-Ти. Однако нынешней поездке сопутствовала некая скрытность, из-за чего я слегка волновался, ощущая этакий фриссон (или супсон? никак не запомню). Всю дорогу мы провели в павильоне, служившем нам защитой от глаз полицейских, которые несколько раз останавливали нашу большую лодку и допрашивали несчастных гребцов о цели их путешествия.

Такая повышенная бдительность тебя, наверное, удивит, и надо, видимо, пояснить, что две последние недели, пока мы с Джаквой предавались восхитительным изысканиям, весь Кантон был озабочен делами совсем иного рода. Вообще-то я не следил за городскими событиями, но был в курсе происходящего благодаря любезности Задиг-бея, снабжавшего меня новостями.