Дымная река

Последнее время в Городе чужаков ходило столько всяких толков, что Бахрам поостерегся возлагать слишком большие надежды на эту новость. Он осторожно навел справки и, хоть не нашел никаких конкретных подтверждений, выяснил: слух распространился широко и так оброс бесчисленными предположениями, что уже невозможно отличить правду от вымысла. Но все сходились во мнении (по крайней мере, в Совете), что перемены – обнадеживающий знак.

Бахрам воодушевился. За истекшие две недели он получил несколько встревоженных запросов от бомбейских предпринимателей, финансировавших его поездку: ознакомившись с докладом о повреждениях судна, они беспокоились, когда же окупятся их затраты. В ответных письмах Бахрам извинялся за задержку, возникшую из-за необычайной вялости кантонского рынка, который, уверял он, скоро оживет. Однако ему не хватило духа известить инвесторов, что «Анахита» с полными трюмами так и стоит у Гонконга и до сих пор ни один покупатель не объявился. Теперь, ободренный слухами о перестановках в местной администрации, он решил, что пора сообщить о добрых предзнаменованиях, замаячивших на китайском небосклоне.

– Пишите новое письмо, – приказал он Нилу. – Начните с обычных приветствий, а дальше так: «Вы знаете, что последнее время кантонский рынок был весьма неактивен, и причиной тому политика действующего губернатора. Однако ваш покорный слуга желает уведомить вас, что высшая китайская власть подала сигналы о смене курса. Существует мнение, что нынешнего губернатора вот-вот отзовут в столицу. Имя его преемника пока неизвестно, но нет нужды говорить, что получен чрезвычайно добрый знак. Видимо, скоро ситуация нормализуется, и есть вполне обоснованная надежда сбыть весь груз разом, ибо накопившийся спрос очень велик…»

Бахрама перебил громкий стук в дверь.

– Патрон, можно?

– Что тебе, Вико?

Дверь приотворилась, управляющий просунул голову.

– Кое-кто желает вас видеть, патрон.

– Сейчас?

Вмешательство удивило и раздосадовало; с утра Бахрам всегда занимался деловой перепиской, и персоналу было строго-настрого наказано: прием посетителей только после перерыва на чай.

– Что за ерунда, Вико? Какой визитер в это время? Я уже начал диктовать.

– Некий Хо Син-сянь, патрон. Полное имя Хо Лао-кин.

Бахрам ничуть не смягчился:

– Кто еще такой? Знать не знаю.

Вико чуть больше протиснулся в комнату и чуть заметным жестом показал, что не может говорить при новом секретаре.

Бахрам неохотно отдал приказ:

– Пока все, мунши-джи, ступайте к себе. Я пришлю за вами, как буду готов продолжить.

– Слушаюсь, сет-джи.

Дождавшись, когда за Нилом закроется дверь, Бахрам спросил:

– Ну в чем дело? Кто он, этот Хо Син-сянь?

– Говорит, много лет назад вы были знакомы.

– Ай, Вико, в Кантоне тысячи моих знакомых! Неужто я помню каждого да еще давнего?

Управляющий переступил с ноги на ногу.

– Патрон, он говорит, что кем-то приходится мадам…

– Чимей? – Глаза Бахрама округлились. – Что-то я не припомню ее родственника с таким именем.

– Может, тогда он прозывался иначе, патрон. Эти китайцы меняют имена как перчатки – сегодня он А-такой-то, а завтра Син-сянь этакий или разэтакий.

– Он назвал какое-нибудь иное имя?

– Да, патрон. Возможно, вы знали его под именем Дай-вай или что-то вроде этого.

– Давай?

Имя всколыхнуло воспоминания. Бахрам отошел к окну и посмотрел на майдан. Там, как всегда, стаи сопливых беспризорников в замызганной одежонке и островерхих шапках осаждали чужеземцев: «Айсэй! Ачха! Мо-ро-ча! Дай денежку!»

И тогда вспомнился вечно спотыкающийся паренек, служивший посыльным Чимей.

– Кажется, я его помню, – сказал Бахрам. – Но это было лет двадцать тому назад. Где ты с ним столкнулся?

– На майдане, патрон. Он подошел ко мне и справился, не у вас ли я работаю. Я ответил утвердительно, и он сказал, что у него к вам неотложное дело.

– Какое дело?

– Торговое, патрон.

– Но какого рода? Чем он занимается?

– Его работа – мал-ка-дханда – связана с грузом, который нам надо сбыть. Я думаю, он середняк, не воротила. У него пара притонов и прогулочная лодка.

Бахрам начал было расхаживать по комнате, но теперь встал как вкопанный.

– Он маклак? – От гнева голос его звенел. – Ты привел в мой дом маклака?

Оба всегда соблюдали правило: не допускать опийных прилипал в свое жилище. С мелкими торговцами, содержателями притонов и им подобными Вико общался только за пределами фактории, но в последние годы и он с ними почти не имел дела, поскольку разгрузка происходила у острова Линтин или в открытом море.

Бахрам же никогда не приближался к накипи, неизбежной в его занятии. И сейчас был в равной степени изумлен тем, что кто-то из этой среды ищет встречи с ним, а Вико тому потворствует.

– Ты спятил, что ли? – рявкнул Бахрам. – С каких это пор таким личностям открыт доступ в нашу факторию?

Но Вико был терпелив и настойчив.

– Патрон, вы не хуже меня знаете, что за все это время мы ни на шаг не продвинулись, чего не бывало прежде. Я переговорил с этим человеком, у него интересное предложение. По-моему, вам надо его выслушать.

– Здесь, в конторе?