Дымовое древо

– Откуда была спущена санкция?

– Санкция – это всего лишь понятие. Отнюдь не всегда конкретное.

– Так что, в конце концов, речь идет об отступнических операциях. Ваших, моих, чьих угодно.

– Все мы тут напортачили, да. Но тюрьма светит только вам. Тюрьма и позор. Даже не сомневайтесь, Сэндс. Кто ни начнёт расследование, все в едином порыве указывают на вас. Так что уходите – как вам такая идея?

Из-за дома донеслось тявканье какого-то животного. Сэндс попытался не обращать на него внимания и овладеть положением, направив пистолет в сторону Кроделя, но почувствовал себя беспомощным.

– Вы что же, сволочи, собираетесь меня отсюда вытащить?

– Нет. У вас есть паспорт. Я дам вам наличных. Залезайте в самолёт и летите.

– Господи Иисусе! Куда же мне лететь-то?

– Деньги у меня в портфеле.

Тявканье из-за дома переросло в визг и теперь раздавалось куда ближе. Через решётчатую дверь в поле зрения появился pere Патрис, который тащил за ухо пса по кличке Доктор Буке и кричал, перекрывая недовольный скулёж:

– Шкип! Ваша собака! Прошу, заберите вашу собаку!

Он открыл дверь и затащил животное внутрь.

– Отдайте её Тхо.

– Тхо говорит, что надо отвести её в дом. – Зайдя на кухню, украшенную лентами белой марли, и увидев двух американцев, один из которых сжимал в руках пистолет, священник глубоко вздохнул: – Тхо говорит, надо отвести её в дом и не выпускать. – Он отпустил пса, и тот убежал и вскарабкался вверх по лестнице. Маленький священник до сих пор не перевёл дух. Потянулся назад, как будто хотел открыть ширму у себя за спиной, но его рука так, собственно, и не достигла цели, и он так и остался стоять с протянутой рукой, как бы стараясь удержать равновесие. – Она мне не мешает, но может напасть там на моих цыплят. Лучше оставить её здесь. – Возможно, потому, что его голос, похоже, остановил развитие трагедии, он продолжал: – Вы мне снились, Шкип. Вас во сне не было, но это был сон о президенте Соединенных Штатов. Обычно французы, американцы, коммунисты – они не приходят в мир грёз. Вернее, они там бывают, но не верят в такое, поэтому присутствуют там всего лишь в виде духов. – Говоря, он, казалось, начинал заходиться в истерике. – Я расскажу вам, что случилось с человеком из моей родной деревни по имени Тинь. Он уехал из нашего села, когда умер его отец, а кредиторы отобрали у него землю. В то время Тинь стал бедным, обездоленным. Пришлось ему уйти, бродить по берегу моря и по возможности научиться рыбачить. Отчаянным было это путешествие, потому что у него не было денег. Спать ложился он в зарослях, на голой земле. Однажды ночью Тиню приснился сон, в котором велено ему было улечься спать на католическом кладбище одного города. В городе стояли французы. Командир заставы нашёл его и прогнал. А Тинь и говорит: «Я сплю здесь, потому что было мне велено прийти сюда во сне». – «Дурак ты, раз веришь снам, – говорит ему французский командир, – разве ты не знаешь, что всем нам каждую ночь снятся сны? Вот, например, сегодня ночью снилось мне, будто под самым большим баньяном на берегу реки зарыты семь золотых монет, – так что же, думаешь, я пошёл их откапывать? Не смеши меня!» Сказал он так и выгнал Тиня из города. По пути вниз по реке отыскал Тинь самый большой баньян, весь день копал у его корней и нашёл ровно семь золотых монет. Вернулся в родную деревню и жил припеваючи до самой смерти. Всё это чистая правда. Я рассказал эту историю французскому священнику. Он сказал, что это ложь. Сказал, что Тинь просто украл где-нибудь эти деньги и объяснил всё сном. Тем не менее, подчеркну: Тинь прожил долгую и благополучную жизнь. Вору, который лжёт и ворует, никогда не достичь процветания на ворованном богатстве. История вполне правдивая. Между прочим, несколько лет назад Тинь умер. Теперь к нему на могилу приходят исцелиться больные, особенно люди, страдающие от малярии.

– Тхонг Нят!

– Да?

– Прекратите.

Наступила тишина – впервые с тех пор, как вошёл священник.

– Шкип, – молвил Тхонг Нят, как бы касаясь невероятно щекотливого вопроса, – что-то здесь не так.

– Господь всемогущий! – сказал Кродель и рассмеялся.

– Прошу прощения за доставленное волнение, Нят. Не могли бы вы сделать мне одолжение?

Священник, похоже, не захотел отвечать.

– Там на журнальном столике лежит портфель. Будьте добры, принесите его мне.

– Конечно. Но сегодня я беспокоюсь о вас.

– Где я? – воскликнул Кродель. – Господи, где я нахожусь?

– Нят, вы принесёте мне этот портфель или нет?

Шкип проследил, как священник осторожно вошёл в гостиную, встал там перед журнальным столиком и соединил руки на уровне груди, и подумал, не молится ли он.

Кродель, не переставая смеяться, снова сплюнул на пол.

– С вами всё в порядке?

– Ну как, потрепало меня, конечно. Но так, самую малость.

– Поведайте мне кое о чём. Если есть желание. Как вы спустились по ступенькам, не свернув себе шею?

– Я кое-как вприпрыжку добрался до лестницы, а там упал на бок и скатился вниз. Типа того.

– И ни синяка. Ни одного «Пурпурного сердца»!

– По-моему, я ненадолго вывихнул правое плечо.

– Ну хорошо же.