Дыра (СИ)

Но когда Квакин, уже предвкушая первый глоток чистой воды, увидел ручей, он остановился на месте, и потерял всякое желание двигаться дальше.

- Что за фигня! - не воскликнул он в немалой досаде, - так значит, этот хренов ручей и воняет?

Точно - ручей и вонял. Только это был скорей не ручей, а целая речка, хоть и небольшая. И цвет этой речки вполне совпадал с ее запахом.

- Дерьмо!! - воскликнул тоже давно мечтавший о нормальной воде Пинок.

- Оно и есть, - сказал Четвертак.

- Из города?

- Конечно.

- Да сколько же там живет рыл?

- Рыл или харь? - уточнил Четвертак, - свиней там не меньше тысячи, полагаю.

- А харь? - спросил Квакин.

- Харь будет тысячи три.

Квакин с недоумением хмыкнул:

- И четыре тысячи рылохарь так загадили реку?

Четвертак тонко улыбнулся:

- Видте ли, босс - гадить можно по-разному.

- Сие обстоятельство нам известно, - сказа Квакин, - но в данном случае, полагаю, применяется какой-то особенный, слабо распространенный в иных местах способ!

- Слабораспространенный, но не особенный. Попросту, он называется расслабленьем кишечника, или поносом.

Несколько секунд компаньоня смотрели на Четвертака в недоумении.

- А ведь верно, - сказал Пинок, - именно поносом воняет. Именно им!

- Во всем городе непрерывный понос? - спросил Квакин.

Четвертак развел руками:

- Ну, я не назвал бы его поносом в обычном смысле этого слова. Скорее - ослабленно-приостоновленным. За столетия местные научились так комбинировать пищу, чтобы несколько ослабить его поистине судьбоносное влияние.

- Судьбоносное?

- Да, -сказал Четвертак, - помните, я сказал, что понасчалу городок сей был самый захудалый в сдешних краях?

Квакин и Пинок покивали.

- Пичина сего состояла в том, что, хотя тут и было немало плодородной земли, единсвенный источник воды - именно, тот, не брегах коего мы имеем удовольствие пребывать ныне - обладал поносотворным действием. Так что пользовались сей плодородной землей в основном те, кого из других земель изгоняли за какие-нибудь проделки. Или они валили сами. Так что со временм в городишке сем скромном собрались две совсем непохожие друг на друга категории людей. Одни сваливали оттуда, где надо быо являть достоинства и конкурировать, потому что не ощущали в себе должных сил. Другие, напротив, были изгнаны за то, что конкурировали слишком нецивилизованными методами. Сами понимаете, что отношения между этими двумя группами оказались далеки от справедливых и равноправных. Попросту, в сдешних традициях то, что сильные помыкают слабыми, как хотят.

И Черветак грустно развел руками.

- А при чем тут преуспеяние? - спросил Квакин.

- А вот при чем, - отвечал Четвертак, - бандитики-то здешние, с других мест выселенные, подчинив себе местную лохоту, останавливаться на этом, понятно, не собирались. Как, впрочем, и все прочие боссы во всех остальных городах. М вот представьте: налетели наши на ненаших. А потом скрылись в Чисто-место...

- Чисто-место?

- Ну да. Так они стали именовать свой городок. Ведь чем хуже вы пахнете, тем больше это хочется скрыть... И вот, они запелись в своем месте, к чистоте которого местные уже немного привыкли. Приходит армия обиженных ими соседей и становится лагерем. И на следующий день весь лагерь сидит в кактусах и выйти на открытое место не может. Какая уж тут война, если бойцы подтираться не успевают?Так и вышло, что чистоместые на всех могли нападать, а на них напасть вовсе никто не мог. Так и возвысились. А как возвысились - срыли все конкурирующие города и разоружили всех. Быть самым говнистым иногда не так уж и плохо - если можешь стащить в говно и других...

Перевалив какой-то пригорок, так называемая дорога поехала вниз, в пологую долину, по дну которой и протекала речка-вонючка.

И вот оттуда, с перелома дороги, глазам компаньонов открылся, наконец, славный город Чисто-место.

Квакин смотрел на него думал, что это - один из крупнейших в его жизни обломов.

Городишко был невелик - в полчаса можно пройти самым ленивым шагом - но на первый взгляд неприступен. Дело в том, что весь он помещался внутри высоких и с виду каменных стен. Залезть на эти стены без длинных лестниц возможности не представлялось. Квакин ту же прикинул, можно ли наделать таких лестниц их пальмовых стволов. Быть может - но что толку, если несколько сот человек станут бегать по стенам, отталкивать эти лестницы и бросать в осаждающих хотя бы обычные камни? Весь его отряд будет перебит в считанные минуты...

- Сколько в городе ворот? - спросил Квакин Четвертака.

- Одни. Те, к которым дорога идет.

Квакин присмотрелся:

- Они железные?

- Железные. Таран из пальмовых стволов не берет - расщепляется только так. А кроме пальм, тут ничего не растет.

И не только тут. Твердые деревья, из которых была сделана корзинодержалка компаньонов, не превышают в высоту пяти метров, а в толщину - руку; таран из такого не сделаешь. Да если и удасться сломать ворота - как его тридцать едва обученных бойцов разобьют несколько сот городских?

- И как тебе? - спросил Квакина Пинок.