Дзэн в японской культуре

«Однажды мне довелось быть на Небе Тушита и вести речь перед Владыкой Небес и его свитой о жизни, не допускающей движения назад. Тут появился Юйма и обратился ко мне: “О Майтрейя, я знаю, что Будда Шакьямуни научил тебя стремиться всю жизнь к Высшему Просветлению. Но скажи мне, что такое сама жизнь? Есть ли это жизнь прошлая, будущая или настоящая? Если прошлая, то прошлое всего лишь прошлое; если будущая, то будущее еще не наступило; если настоящее, то его просто нигде нет (иначе говоря, настоящее никак не зафиксировано во времени. Когда мы говорим, что это «настоящее», его фактически уже нет). Коль скоро так, то жизнь, которой все мы живем в данный момент, согласно учению Будды, не должна подпадать под категории рождения, старости и смерти.

Если верить Будде, все существа на свете самобытны и пребывают в Самобытности (татхата) – не только мудрецы и святые подвижники, но каждый из нас, включая и тебя, о Майтрейя. Если Будда убедил тебя, что ты достигнешь Высшего Просветления и познаешь нирвану, то и все существа, одушевленные и неодушевленные, также должны быть уверены в возможности конечного Просветления. Ведь пока все мы самобытны и пребываем в Самобытности, для всех остается одна и та же Самобытность, а значит, если кто-то из нас достиг Просветления, все остальные должны разделить его блаженство. Для познавшего Просветление нет различий. Куда же, о Майтрейя, ты поместишь свою жизнь, не допускающую движения назад, если нет более ни пристрастий, ни беспристрастия, ни тела, ни духа?”

Когда Юйма произнес свою речь на Небе Тушита, двести божественных владык сей же миг познали Кшанти в Нерожденной Дхарме. Потому я не чувствую в себе довольно силы, чтобы идти к мудрецу из Вайшали».

Так все ученики Будды один за другим отказались выполнить просьбу Учителя, исполненную глубокого смысла. В конце концов Маньчжушри согласился взять на себя поручение и отправился в Вайшали в сопровождении восьми тысяч бодхисаттв, пятисот шраваков, сотен тысяч божеств-дэвов. Зная наперед об этом визите, Юйма велел вынести из своей комнаты всю мебель. Он оставил лишь одну лежанку, на которой расположился сам. Никого из учеников не было рядом с ним – мудрец возлежал один в своей комнатушке площадью десять квадратных футов.

Вот как началась беседа между святым старцем и бодхисаттвой, не знавшим себе равных по мудрости среди учеников Будды.

Юйма: О Маньчжушри, я приветствую тебя, но твой приход это не-приход, а я вижу и не-вижу тебя.

Маньчжушри: Ты прав. Я пришел, как бы не приходя. Я ухожу, как и не уходя. Ведь прихожу я из ниоткуда, а ухожу в никуда. Мы говорим о том, что видим друг друга, но ведь между нами нет подлинного видения. Однако оставим это на время, ибо я послан к тебе Буддой осведомиться о твоем здоровье. Идет ли оно на поправку? Как ты заболел? Лечат ли тебя?

Юйма: От безрассудства проистекает желание, и в том причина моего недуга. Я болен оттого, что нездоровы прочие живые существа. Когда же они излечатся, поправлюсь и я. Бодхисаттва приемлет жизнь от рождения до смерти ради всех живых существ; пока есть рождение и смерть, есть и болезни.

Пока между Юйма и Маньчжушри продолжается беседа в таком духе, мы на время обратимся к другому персонажу, Шарипутре – одному из самых способных адептов, учеников Будды, пришедших вместе с Маньчжушри.

Шарипутра заметил, что в комнате Юйма нет никакой мебели, и недоумевает, как же хозяин собирается усадить всех пришедших к нему с визитом бодхисаттв и адептов. Юйма, прочитав мысли шраваки, спрашивает, пришел ли он сюда ради Великого Закона Дхармы, или же ради кресла. Получив заверения, что Шарипутра пришел за Дхармой, мудрец наставляет его, как искать истину. Поиски Дхармы заключаются в том, чтобы ничего не искать, ни к чему не быть привязанным. Ведь там, где есть привязанность, влечение к чему-то, появляются разного рода моральные и интеллектуальные помехи, там неизбежно подстерегают человека тенета противоречий и соблазнов. Оттого нет конца недугам в этой жизни.

Маньчжушри сообщает Юйма, где раздобыть наилучшие сиденья для гостей. Ведь за время своего духовного паломничества он обошел все владения Будды во Вселенной. Юйма тотчас же посылает за тридцатью двумя тысячами сидений, чтобы рассадить гостей. Каждое кресло, украшенное резьбой, достаточно высоко и просторно, чтобы на нем мог воссесть любой пресветлый бодхисаттва. Маленькая с виду комнатка Юйма вмещает в себя все кресла, каждое из которых высотой с гору Сумеру. Всех посетителей просят занять приготовленные места. Бодхисаттвы рассаживаются с легкостью, но шраваки не могут забраться на кресла, которые для них слишком высоки. Понимая, насколько мала комната, где собрались все присутствующие, Шарипутра все же недоумевает, как это возможно – ведь горчичное семечко не может вместить в себя все горы мира, одна пора кожи не может впитать в себя все четыре океана со всеми рыбами, китами и черепахами?..