Джейн Доу

Я никогда раньше ни по кому не скучала. Что мне с этим делать? Без Мэг я больше не уверена, кто я такая. Она была моей связующей нитью с будущим. Любовью, детьми и браком.

Однажды Мэг вышла бы замуж. Я была бы ее подружкой невесты. У нее были бы дети, а я стала бы их тетей Джейн. Мэг была моей единственной надеждой любить детей, даже если эта любовь была непостоянной и поверхностной. У меня никогда не будет своих собственных. Какой смысл плодить людей, с которыми я едва ли буду общаться?

Но я знала, что буду любить детей Мэг, благодаря ей. Достаточно, чтобы быть с ними на Рождество и дни рождения. Вместе праздновать. Быть вовлеченной в семейные связи и традиции, даже если они не были моими собственными.

Без Мэг мое будущее — холодный марш почти одинаковых дней. Нет настоящей семьи. Никаких праздников. Это ли не причина держаться за Шерил? Разве это не то, что сделали бы другие люди на моем месте?

Она обещала Мэг, что позаботится обо мне, и я знаю, что она более жизнерадостна, чем я, так что если буду поддерживать связь, то, по крайней мере, у меня будет шанс на теплое и бурное Рождество в будущем.

Но незнакомцы — не моя семья. Мэг никогда там не будет. Я никогда не буду «своей». Я буду чужой везде, куда бы ни пошла до конца своей жизни.

Тем не менее, я не удаляю письмо Шерил. Понятия не имею почему.

К концу обеда я немного потеряла свое сияние, но это хорошо. Хобби — это хорошо, но мне нужно вернуться к работе по удержанию Стивена на крючке.

Если бы я могла покончить с этим побыстрее, я бы это сделала. Лечь в постель со Стивеном и немедленно сблизиться. Узнать, что раздражает его. Все могло бы закончиться за несколько дней. Но если не буду сопротивляться сексу, то не буду достойна любви, и мне нужно, чтобы он любил меня по-своему. Мне нужно, чтобы он показал мне свою слабость.

Так что никакого секса сегодня. Может, поцелуй. Кардиган, который я сегодня надену, будет застегнут на все пуговицы до самой шеи, пока Стивен не уговорит меня выпить бокал дешевого вина за ужином. Тогда я согреюсь и расстегну слишком много пуговиц, и он подумает, что это из-за него.

Наши отношения будут утомительными и почти невыносимыми, но цель оправдывает средства. Может, я уничтожу его семью. Может, я подставлю его и посажу за присвоение чужого имущества. Может быть, я убью его.

Я найду то, что для него важнее всего, а потом заберу это. Неважно, чем все обернется, это устроит меня в любом случае.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Я никогда никого не убивала. Я не из таких социопатов. Но нельзя знать наверняка. Отчаянные времена...

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Как и обещал, Стивен пригласил меня в неприметную забегаловку. Это маленький итальянский ресторанчик в переулке центра Миннеаполиса, в котором подают самую потрясающую еду, которую я когда-либо пробовала, или еду, которая покажет, почему это место медленно умирает.

Я приезжаю раньше, чтобы продемонстрировать Стивену свое старание ему угодить. Богом клянусь, на столах стоят бутылки кьянти, заполненные старинным воском от свечей. Хозяин ведет меня к крошечному столику и вытаскивает мне стул, прежде чем зажечь свечу на нашей бутылке. Я чинно сажусь и прошу стакан воды.

Перед выходом из дома я ответила Шерил. Написала, что у меня все хорошо, кроме того, что я скучаю по Мэг. Я не упомянула Миннеаполис. Шерил сейчас живет в Дулуте, и, если бы я захотела ее навестить, было бы легко доехать. Но я не хочу. Я спросила, как она держится, и могу ли что-нибудь для нее сделать. Я не стала говорить ей, что она не являлась образцом идеальной матери, и это привело к смерти Мэг. Даже я не настолько жестока.

На ее плечи и так давит тяжелый груз вины, который она должна нести. Так же как и я. Мэг покончила с собой. Она была сломлена, ее переполняло такое сильное чувство безысходности, что она решила совершить самоубийство. Мы обе виноваты. Любая из нас могла спасти ее, если бы вовремя заметила.

Но меня здесь не было, не так ли? За последние два года я возвращалась в Миннеаполис только раз. Если бы я приезжала чаще, она была бы жива? Что если бы я чаще звонила? А если бы я оказалась более чуткой, заботливой, человечной?

Было трудно понять проблемы Мэг, но я пыталась. Клянусь, старалась. Но терпение — не моя добродетель. Как и сочувствие. Возможно, я была ее самым слабым звеном. Может, это не ее мать заслуживает моего гнева, а я сама. Я никогда не испытывала сожаления раньше, а теперь испытываю. То, что я буду тосковать по Мэг всю оставшуюся жизнь, будет моим наказанием.

Нам обоим было по тридцать, когда она покончила с собой, и теперь она останется тридцатилетней навсегда. Я буду стареть, и стареть, и стареть без нее.

Заняла бы я ее место, если бы могла? Черт, да. Я не склонна к самоотверженности, но думаю, что смогла бы сделать это. В конце концов, для меня нет надежды. Я не думаю, что смогу когда-нибудь расцвести и превратиться в счастливого, цельного человека, но у Мэг такая надежда была.